«Небратья»: история «дружбы» Польши и Украины повторяется спустя сто лет
Быстрая реакция польского правительства, устами министра обороны заявившего о готовности выслать домой граждан Украины, которые не смогут получить новые документы по воле своей власти, не была неожиданной. Теперь в украинских группах в Польше желающим переехать даются советы не тратить время и сразу отправляться в Германию.
Неприятные перспективы, которые возникают у тех, кто решил связать свою судьбу с польским государством, как-то очень символично совпали со 104-й годовщиной Варшавского договора. Тогда власти Украинской народной республики, находившиеся в отчаянном положении, тоже решили связать свою судьбу с Речью Посполитой. История любит такие шутки: рассыпающаяся УНР, подобие государства, неспособная толком ничем управлять, вот-вот должна была пасть под ударами Красной армии.
Поляки в лице диктатора Юзефа Пилсудского с удовольствием использовали безвыходное положение соседей, чтобы нажиться на этом, а украинские военные формирования применили в польских интересах. В конце этого пути в состав Польши вошли западноукраинские земли, а вооруженные силы УНР — интернированы и помещены в лагеря, за колючую проволоку. Галичане же так обиделись на «братьев-надднепрянцев», что часть Галицкой армии перешла в РККА — как Украинская Галицкая Красная армия.
А самое главное, что глава Директории УНР Симон Петлюра выторговал полный пансион для себя лично. И когда Польша, РСФСР и УССР подписали мирный договор, поделив территорию, у Симона Васильевича и его свиты всё было хорошо. Поэтому, глядя на примеры из прошлого, мы всегда с некоторой уверенностью можем предполагать недалёкое будущее. Ведь украинская политическая традиция (как и польская) ходит одними и теми же дорожками.
Сдувшиеся и деградировавшие
Современные польские историки и политики пытаются представить Варшавский договор, подписанный Пилсудским и Петлюрой 21 апреля 1920 г., как яркий пример польско-украинского сотрудничества. «Вместе боролись против московского большевизма». Например, в книге «Польша: очерк истории», подготовленной Польским институтом национальной памяти, уверенно утверждается, что целью союза была «общая борьба за вытеснение большевиков из Украины и утверждение независимости УНР со столицей в Киеве».
Хотя такая цель перед поляками никогда не стояла.
Всего годом ранее, 22 января 1919 г. на Софийской площади в Киеве был торжественно провозглашен «Акт Злуки»: УНР объединялась с Западно-Украинской народной республикой в единое целое. До сих пор большой государственный праздник на Украине.
Однако ни армии, ни правительства двух «республик» так и не объединились. Оказалось, что «надднепрянцы» и галичане, с XVII века жившие в разных государствах, имеют мало общего. Петлюра воевал с красными, наступавшими на Киев, и не хотел ссориться с поляками. А руководство ЗУНР потому и пошло на союз с Киевом, что их отчаянно поджимали поляки, уже согласовавшие с Антантой национальное возрождение. С Галичиной и Волынью в своём составе.
12 марта 1919 г. президент ЗУНР Евгений Петрушевич вошёл в состав Директории, его Украинская Галицкая армия была допущена к складам Русской императорской армии в Киеве. Получив новое оружие, галичане попробовали отбить Львов, но быстро сдулись, и в июле армия ЗУНР потерпела окончательное военное поражение. Вся территория республики перешла под контроль чехословацких, польских и румынских войск, а в конце года Петрушевич «Акт Злуки» денонсировал.
Обиделись обе стороны: киевские обвинили галичан в несогласованных переговорах с «белыми» генерала Антона Деникина; галичане же уличили «надднепрянцев» в сношениях с ненавистными поляками.
А деваться было некуда. К тому времени УНР, и так не блиставшая успехами как государственная структура, окончательно деградировала. Как писал по этому поводу Никита Шаповал, бывший некоторое время министром земельных дел в правительстве Директории, «УНР исчезла фактически и юридически еще осенью 1919 г. Директория упразднена тогда же. Петлюра применял название «председателя Директории», как и титул УНР, в дальнейшем абсолютно противозаконно…»
В принципе то же самое можно применить и к современному «Петлюре», чьи полномочия заканчиваются, и ничем в стране, кроме репрессивной машины, он не управляет и без внешней помощи ни на что не способен. Поддерживая «главного атамана», западные партнеры дают шанс и государству, поскольку оно воплощено только в одном человеке — в этом смысле ничего не поменялось.
Конкурент Петлюры Владимир Винниченко оценивал договоренности с Польшей как «последние конвульсии «атаманщины»:
«Атаманщина в лице С. Петлюры и его «идейного» подлизы «социал-демократа» А. Ливицкого предпринимала еще меры в Варшаве для спасения своей власти, обивала еще пороги у польской империалистической шляхты, выклянчивала, выпрашивала и даже отдавала землю польским помещикам на Подолье и Волыни… за польскую помощь, были даже попытки С. Петлюры и А. Ливицкого сформировать совершенно правое правительство в Варшаве… и с помощью поляков вернуть утерянную власть».
В ходе тайных переговоров Петлюра продал своих западноукраинских коллег, а 24 апреля был подписан и военный альянс. В обмен на участие в войне с Красной армией в состав польского государства должны были войти Галичина, Западная Волынь, Лемковщина, Надсанье и Холмщина. То есть, «братьев» просто продали, что вызвало у них дикую ярость.
«Вместе до конца»
25 апреля 1920 г. Войско польское начало наступление по всему фронту и 7 мая заняло Киев. Но уже 12 июня Красная армия поляков выбила, а, уходя, они взорвали мосты.
«Все, кто раньше делал визит в Киев, уходили из него по-хорошему, ограничиваясь относительно безвредной шестидюймовой стрельбой по Киеву со святошинских позиций. Наши же европеизированные кузены вздумали щегольнуть своими подрывными средствами и разбили три моста через Днепр, причём Цепной — вдребезги. И по сей час из воды вместо великолепного сооружения — гордости Киева, торчат только серые унылые быки. А, поляки, поляки… Ай, яй, яй!..», — писал об этом великий киевлянин Михаил Булгаков.
Этот эпизод «совместной борьбы» теперь почему-то стараются обходить стороной. А тогда он точно не прибавил баллов к оценке союзников. Юрий Тютюнник, в то время один из ведущих военных деятелей УНР, не стесняясь в выражениях, писал:
«Поляки полюбили Украину, как кот любит сало. Лакомый кусок, и хочется им весь этот кусок прибрать к своим рукам. А когда последнее не получается, они стараются хоть небольшой кусочек урвать для себя. Лучше немного, чем совсем ничего. Это последовательный враг украинской государственности как таковой, независимо от формы политической власти».
Когда тайное стало явным, деваться было некуда. И хотя политики УНР были настроены негативно к внезапной полонофилии, пришлось терпеть «ради Украины» все, как и в наши дни. Исаак Мазепа, возглавлявший правительство УНР периода Директории, как раз когда велись разговоры о польско-украинском союзе, передавал реакцию галичан весьма сдержанно. Но констатировал, что вся Галичина однозначно решила, что дальнейшая борьба с большевиками бесперспективна «и, дескать, режим польский в Галиции намного хуже, чем режим на Поднепровской Украине под советской властью». Вооруженные силы ЗУНР даже перешли в РККА как составная часть — ненадолго, но факт есть факт.
А на Правобережной Украине население подверглось со стороны польской армии масштабным реквизициям, о чем тоже в современных публикациях не прочитаешь. Тютюнник не без иронии сообщал: «Пилсудский проявил недюжинные хозяйственные способности. Поезд за поездом пыхтел из Украины, вывозя сахар, муку, зерно, скот, коней, все прочее, чем богата Украина».
В конце мая 1920 г. Красная армия перешла в успешное контрнаступление, выйдя ко Львову и Варшаве. Но в такой непростой ситуации украинским формированиям пришлось воевать уже не за свое государство, а за Польшу. Нельзя сказать, что вклад армии УНР в её итоговую победу стал решающим, но он был существенным. И в знак огромной благодарности к своим украинским друзьям польская сторона решила отказаться от Варшавского договора.
12 октября 1920 г. в Риге был заключен договор о перемирии между РСФСР и Украинской ССР с одной стороны и Польшей с другой. А 18 марта следующего года — Рижский договор, которым украинские и белорусские земли были разделены между Польшей и Советской Россией. Не сумев получить вожделенные границы 1772 года, поляки забрали всё до Збруча, снова ставшего пограничной рекой.
Бывший министр Шаповал горько сетовал: «Весь поход на Украину был позорным нападением на народ со стороны лиц, которые любой ценой захотели иметь власть над Украиной. Политическое мошенничество, шарлатанство, измена — вот до чего докатилось это петлюровское правительство. Они предали революцию». Кстати, сюда просто идеально встало бы «идеалы Майдана».
Использованное украинское воинство было помещено на территории Польши в особые лагеря, где за плохое поведение либо расстреливали, либо высылали в «лагерь смерти» Домбье. Туда же попадали и все, кто не соглашался с политикой Петлюры, и судьба их зависела от прихоти «едва ли не каждого капрала из лагерной охраны».
В последующие годы Польша проводила уже не на Западной Украине, а на Восточных Кресах жесткую национальную политику. Полонизация украинской школы, «пацификация», концлагерь в Березе-Картузской, куда помещались разного рода «борцы за свободу». На этом фоне советская Украина 1920-х гг., где проводилась политика украинизации, оказалась более привлекательной и желанной, чем «Европа». Туда бежали.
Ведь поляки чужими руками решили свои вопросы и выбросили из головы всякое «побратимство». А сам Петлюра по этому поводу не переживал. Вскоре после подписания Рижского договора он устроил скромный банкет в честь «имянин» свой дочери Леси — всего лишь на семь тысяч злотых. Кушали гуся с яблоками, бульон с пирожками, жареную рыбку, апельсиновое желе, пирожные и шоколад. Любить Украину из Варшавы было гораздо приятнее.
И нет никого, кто бы опроверг следующее: все это непременно повторится, когда коллективные «поляки» закончат решать свои вопросы за счет жизней украинцев. Тем более когда украинская власть сама предлагает считать их дешевым ресурсом.