Иран, 6 ноября, 2008, 01:25 — ИА Регнум. В Киргизии прошла международная конференция "Внешнеполитическая ориентация стран Центральной Азии в свете глобальной трансформации мировой системы международных отношений", передает корреспондент ИА REGNUM.

В рамках конференции с докладом выступил доктор политологии и исламских исследований Мадридского университета, эксперт института стратегического анализа и прогноза при Киргизско-Российском Славянском университете Кадыр Маликов. Тема доклада: Информационно-идеологический аспект безопасности Центральной Азии.

ИА REGNUM приводит текст доклада полностью.

Сегодня многие эксперты приходят к тому, что религиозные факторы относятся к числу особенностей определяющих или даже моделирующих облик государственности, а следовательно - геополитическую карту мира. Исторические свидетельства заставляют обратить внимание на то, что религиозные факторы всегда играли существенную роль в политике государств, а миссионерская деятельность находилась в русле решаемых большими странами внешнеполитических задач и осуществляемой ими идеологической экспансии.

Скажу так, информационная эра изменила способ ведения идеологических войн, давая возможность напрямую воздействовать извне на сознание широких масс населения национальных государств, став самым опасным и действенным оружием в достижении политических целей. И Киргизия, как и другие страны нашего региона не является исключением. Главный инструмент, который используется "некоторыми" странами в продвижении демократии, это двойные стандарты в применении и понятии прав человека и естественно - трактовка "свободы" религиозного вероубеждения. 3 марта 2005 года, четыре американских конгрессмена - два сенатора Джон МакКейн и Джозеф Либерман и два члена Палаты представителей - Том Лантос и Фред Вулф - внесли в Конгресс законопроект "Закон о распространении демократии и демократических ценностей в недемократических странах". Чаще всего его называют "Advance Democracy Act", или "Закон о распространении демократии". Как известно, данный закон в основном направлен на распространение демократии и защиты прав человека в мусульманских странах, в том числе и религиозных. Для этого были разработаны различные механизмы, одним из которых является проект "Большая Центральная Азия" (БЦА), который является частью другого геополитического проекта - "Большой Ближний Восток".

Давайте рассмотрим нашу специфику в информационно-идеологическом воздействии только в сфере религии. Так как нас волнует скорее вопрос о наших (внутри региональных) национальных интересах.

Первая проблема, это миссионерская деятельность из-за рубежа. На сайтах открыто заявляется, что главная цель миссионерских организаций (в основном христианских) - Евангелизация населения Казахстана, Киргизии. Для этого действует программа "Азия - 300" (спартанцев?).

В сфере идеологических и информационных войн проводимых в нашем регионе, как факт можно привести распространение деструктивных идеологий, центров и сект разного направления, в том числе и на территории Киргизии. Ясно, что данные религиозные течения (нетрадиционного) для ЦА, как правило, могут представлять прямую угрозу межконфессиональному миру и стабильности обществ. Различных таких нео-христианских центров, созданных в годы "холодной войны" вокруг территории СССР, было создано более двух с половиной тысяч. Составной частью среди них являются и те, которые специализируются только на религиозной проблематике, вопросах свободы совести.

Миссионерские программы практически всегда совпадали и в настоящее время совпадают с геополитическими интересами некоторых государств. Известно, что в процессе идеологической экспансии, миссионеры сыграли важную роль тем, что способствовали распространению на обширных территориях интересов и влияния своих стран. Результаты их деятельности сказывались впоследствии на политических, экономических и других взаимоотношениях с территориями, оказавшимися в сфере этого воздействия.

Вторая проблема - это религиозный экстремизм. Не секрет, что 11 сентября послужило хорошим предлогом для США, чтобы навязать свои правила игры, но беда в том, что некоторым государствам для решения своих "национальных интересов" - эти правила игры понравились. Антитеррористическая кампания начинает приобретать все более идеологический характер. Например, появившееся заявление на интернет-сайтах, что находящаяся военная база США в Киргизии (с которой обеспечивается поддержка в нанесении военных ударов по единоверцам в Афганистане) дает идейную "легитимность" для экстремистов в нанесении превентивного удара по Киргизии как "союзнику" США. Иными словами, дает право осуществлять на территории Киргизии любые акции протеста, в том числе и проведение террористических актов среди мирного населения. Потому, что согласно новой концепции джихада, любая военная база стран войны "даруль харб" на территории мусульманского государства с демократическим правлением (то есть доступа к свободному голосованию, а значит выбора), ставит население данной страны под прямую ответственность либо за свой выбор, либо за молчаливое одобрение политики своего руководства. Сегодня в транснациональных исламских радикальных группировках делается ставка на идеологически хорошо подготовленных членов глобального движения, которые призваны действовать предельно автономно вне рамок какой-либо организации, и будут руководствоваться лишь общими идеологическими установками. Отдельных одиночек, мелкие ячейки связывать будет только общая цель, общая идеология. Уже начинается активный процесс рокировки исламских группировок и их консолидация на основе общей идеологии борьбы со своими режимами под лозунгами глобального джихада для открытия третьего по значимости после Ирака и Афганистана фронта в ЦА. Это дает повод задуматься. По сути, мы можем наблюдать формирование сугубо исламского уровня идентификации и выходе мышления за национальные рамки. Однако стоит признать, что эти тенденции только начинают расти в среде мусульман и эта категория людей представляют пусть и постепенно растущее, но все же меньшинство.

Такие радикальные политизированные движения как партия Хизб ут-Тахрир и религиозные группы представляющие идеологию салафизма, яркий пример привнесения методов политической борьбы извне. Однако радикальное направление, реализуемое исламистами в Ферганской долине, уже перешло в разряд традиционных угроз безопасности стран ЦА и, будучи потенциально опасным, находится под постоянным давлением со стороны соответствующих органов власти. За годы независимого развития Киргизии, постоянный рост сторонников этих радикальных движений, все же не привел к реальной, революционной ситуации в стране, хотя и имеет все предпосылки для этого.

Главной проблемой, с которой неминуемо придется столкнуться государству, так это с растущим намерением основной массы мусульман, отстаивать свое право на учет интересов в общественно-политической жизни страны. В этой связи, в отличие от опыта Таджикистана, в Киргизии не стоит проблема легализации политического ислама как одной из ведущих сил в обществе. На данном этапе, который мы можем условно назвать "переходным", мусульманская община будет ставить перед собой задачу учета интересов религиозного большинства в общественно-политической жизни страны.

В то же время, умеренно-прогрессивное направление политического ислама в Киргизии только начинает формироваться и обретать отчетливую форму. На фоне роста политического самосознания, мусульманская община понимает необходимость отстаивания своих интересов в политике страны, что получает выражение в создании различных правозащитных, образовательных организаций и НПО, которые выступают за учет интересов религиозного большинства в политике и общественной жизни Киргизии.

Все это в дальнейшем будем содействовать, при условии понимания необходимости консолидации усилий, объединению разрозненных центров и организаций в одно движение и не исключено что оно будет иметь и политический характер.

В этой связи, можно сделать возможный прогноз, что в условиях продолжающегося роста исламского политического самосознания в Киргизии, мусульманская община неизбежно придет к объединению в рамках одной или нескольких партий и выдвижению инициатив политического характера.

Однако, реальное значение подобных движений будет ощутимо в среднесрочной перспективе, ко времени проведения вторых выборов по новым принципам формирования парламента страны. В данном случае, принимая во внимание главный тезис о том, что политизацию ислама остановить невозможно, формы политической организации мусульман, скорее всего, будут походить на турецкий вариант построения "Партии справедливости и развития" - светская форма, религиозное содержание. По нашему мнению, в условиях укоренившегося в обществе светского мировоззрения это наиболее приемлемый и бесконфликтный путь развития исламской политической мысли в Киргизии, который не будет вызывать резкой критики в обществе.

Стоит также отметить, что появление прогрессивной промусульманской партии, будет способствовать постепенной нейтрализации продолжающегося процесса радикализации в мусульманской общине. Возможность выхода ислама в сферу легальной политики, а также перспективы учета интересов мусульманской общины в общественной жизни страны, позволит оттянуть значительную часть мусульман, входящих в состав радикальных религиозных организаций. Безусловно, этот процесс носит долгосрочный характер, но, по нашему мнению, его не следует исключать из перечня возможных мер противодействия дальнейшей радикализации ислама в Киргизии.

Можно констатировать, что мусульманская община Киргизии, в результате пристального внимания к ней со стороны различных политических сил, включая государство, из объекта политики, постепенно превращается в полноправного участника политической жизни республики. Развитие исламского политического самосознания переживает период роста и повышения своего интеллектуального уровня, за счет влияния общих процессов мусульманского мира, а также ряда стран Центральной Азии, в частности Таджикистана.

Проведенный опрос в 2008 г. среди студентов (молодежь от 18 до 25 лет) светских вузов г. Бишкек и г. Ош, ясно показывает, что большинство респондентов не исполняют религиозных обрядов вообще, между тем существует тенденция роста религиозности среди молодежи, а это примерно от 25% до 30% студентов светских Вузов (которые не регулярно, но посещают мечеть на пятничные молитвы). Сравнивая полученные данные такого же опроса среди молодежи, проведенного в 2003 году (от 8% до 10% студентов светских вузов посещали пятничную молитву), можно видеть геометрический рост посещения молодежью пятничных намазов. При том, что более чем 52,76% молодежи "не религиозны", вместе с тем 62,8% идентифицируют себя в первую очередь как мусульмане, и только во вторую киргизами (национальность). Это показывает, что молодежь помимо культурной идентификации, ищет политическую и идейную в исламе (хотя более половины респондентов ответили, что ислам, только религия 55,53%, в то время как 32,66% опрошенных ответили, что ислам есть религия и одновременно идеология (политика).

Таким образом, постепенно ломается утвердившийся стереотип о поверхностной "религиозности" киргизов в отличие, например от узбеков. С наличием духовного вакуума, коррупции и как результат падение авторитета светских институтов власти, молодежь сегодня видит в исламе - ценностный ориентир, некую политико-идеологическую систему, а не просто традицию). Обращает внимание на то, что современная молодежь находиться на начальных этапах процесса идейной трансформации, от чисто традиционно-национального понимания ислама (киргиз - значит мусульманин), к приверженности общеисламским ценностям, религиозному ориентиру в идентификации, а значит повышается возможность в перспективе появлению протестной идейно-политической позиции. Большинство опрошенных позитивно оценивают участие высших государственных чиновников в проведении религиозных ритуалах верующих. Можно считать, что в целом около 66, 9% респондентов допускают, чтобы верующие имели права на создание политических партий. Также менее половины респондентов допускают политические права верующих (47%) и (24,11%) допускают религиозные права верующих. Но в то же время обращает внимание, что на фоне идеологического "единообразия" светских политических партий КР, молодежь может в будущем видеть некую альтернативу в появлении нового лица на политическом поле "светской партии но с про-исламской риторикой". Сегодня большинство респондентов (64,6%) считают, что ислам и демократия совместимы при определенных условиях. Это дает возможность говорить о позитивном восприятии демократии (свобод, прав) и традиционном восприятии ислама. В то же время (51,01%) респондентов видят будущую Киргизию со смешанной формой - светская система - исламские ценности (Малайзия, Турция), также 14,32% видят Киргизию чисто исламской (как Иран). Заставляет задуматься полученный результат, а это всего - 1,26% опрошенных видят Киргизию демократической страной с западной моделью как (США).

С другой стороны, в мусульманской общине Киргизии появляется объективная необходимость в модернизации религиозного мышления и институтов официального духовенства, для интеграции в общественно-политическую жизнь страны с принятием неизменности светского характера власти.

Таким образом, в условиях роста политизации ислама в стране и во избежание дестабилизации общественно-политической обстановки, необходим диалог и гармонизация отношений между светской властью и исламом. В этой связи, можно говорить, что сегодня Киргизия вступает в новый этап развития, который настоятельно требует максимальное вовлечение нравственного и интеллектуального потенциала ислама в процесс демократических преобразований в стране. Новый формат отношений государства к религии должен предполагать не грубое вытеснение ислама из политики, а направление его социально-политической активности в русло, отвечающее интересам государства.

Эффективность государственного подхода будет выше, если параметры участия ислама в политике получат исламское обоснование и если это участие будет опираться на позитивные начала мусульманской политической и правовой культуры, адаптированные к условиям светского, демократического государства.

Третья проблема - взаимоотношение государства и религии в национальных странах с большинством мусульманского населения. Здесь возникает дилемма, что должно стоять на первом месте: права человека (вернее их степени) или обеспечение общественной безопасности? Также в сохранении жестких идеологических подходов в соотношении светскости и религии, заложена бомба. Это уже приводит к глубоким внутренним столкновениям между светскими и исламскими ценностными системами в странах с большинством мусульманского населения. Цепочка рассуждений ведет к тому, что сохранение стабильности невозможно без правильной трактовки "светское" государство. В конституции Киргизии например отсутствует трактовка, что означает "светское" государство. Поэтому назревает необходимость, разрабатывать политико-правовые механизмы регулирующих принципы сосуществования светской и религиозной систем в рамках единой политико-правовой системы.

На мой взгляд, важен вопрос в создании 3 поясов информационной защиты от влияния деструктивных идеологий. И если в военной, организационной, информационной сферах основными союзниками наших стран в борьбе с международным терроризмом является прогрессивное мировое сообщество, то главным партнером стран ЦА в идейно-теоретическом противостоянии исламскому терроризму могут стать умеренные мусульманские режимы и авторитетные центры просвещенной исламской мысли дальнего зарубежья.

Вторым поясом защиты может выступать региональное информационное сотрудничество стран ОДКБ, ШОС. Важным шагом в противодействии информационному экстремизму является институт фатвы, умеренных ученных ислама, пользующихся уважением и поддержкой широких кругов общественности в странах СНГ.

Третий пояс - это национальный. В данном направлении подорвать влияние деструктивных сил возможно только при выработке своей (для каждой из стран) мусульманской идейной альтернативы, противопоставленной экстремизму и терроризму. В настоящее время шариат в большинстве стран ЦА воспринимается властными структурами как символ исламского фундаментализма и сепаратизма, что свидетельствует о крайне поверхностном восприятии ислама. В идеологическом плане, необходимо поэтапное изменение существующих стереотипов, сформировавшихся в обществе под влиянием советской идеологии. Здесь главным вопросом является соотношение между религией, государством и нацией. Прежде всего, надо исходить из того, что надо строить гармоничные взаимоотношения государства и религии на партнерских началах.

Сегодня общество, государство и религия взаимозависимы, поэтому наше государство должно видеть в религии своего партнера. Отсюда следует, что также и светской элите совместно с верующей частью населения нужно прийти к такому пониманию общего государства, которое объединит светские ценности со спецификой религии большинства своих граждан. Между тем перед государством остро стоит вопрос о том как будет развиваться дальше ислам в рамках национального государства? Тем более, что в последнее время растет число верующих желающих обращаться не в светские инстанции, а в религиозные по вопросам брака и развода, наследования на основе шариата. То есть в будущем может возникнуть и вопрос о частичном включении некоторых норм шариата в светское право (брак, развод и наследство). А для этого необходимо выстраивать новые принципы взаимоотношений между государством и религиозными организациями. Но вопрос, сможем ли мы выстроить систему эффективного внутри регионального сотрудничества в данной сфере с учетом каждый своих национальных интересов, остается открытым.