Почти незамеченным событием недели стало создание Духовного управления мусульман Ставропольского края. Между тем, данное событие может стать причиной довольно серьезного изменения сфер влияния, причем не только на Ставрополье и не только в чисто религиозных делах. Парадокс в том, что создание новой структуры стало событием давно ожидаемым, а вот его последствия просчитываются с большим трудом. Ясно только, что они могут быть значительными.

Дело техники

Единое Духовное управление мусульман (ДУМ) Карачаево-Черкесии и Ставропольского края, хотя и возникло уже во время распада СССР, было, по сути, территориальным пережитком последнего, поскольку на протяжении большей части советского времени Карачаево-Черкесия входила в качестве автономной области в состав Ставрополья (решение о выходе из состава края было принято областным советом Карачаево-Черкесии 30 ноября 1990 года и утверждено Верховным советом РСФСР 3 июля 1991 года). Центральные органы Духовного управления с самого начала находились в Карачаево-Черкесии, а контроль ДУМа над мусульманами Ставрополья в девяностые и двухтысячные годы был лишь номинальным.

Для такого контроля было крайне мало административных средств: данное Духовное управление не принимает участия в назначении имамов (предстоятелей) большинства мечетей и не платит им заработной платы, в отличие от некоторых других северокавказских ДУМов. Таких мощных рычагов управление никогда не имело и в Карачаево-Черкесии, где базируется. В республике оно, тем не менее, всегда было гораздо более влиятельным, чем в крае, но и здесь не обходилось без осложняющих дело нюансов. Верхушка Духовного управления методично избегала участия в этнополитике, традиционно бурной в Карачаево-Черкесии, и все же в карачаевской среде влияние Духовного управления всегда было выше, чем у других народов республики. Это, кстати, и обеспечивало Духовному управлению некоторую "межрегиональность": карачаевцы составляют заметный процент в ряде городов Ставрополья, прежде всего в Кисловодске, и за счет их общин создавалось влияние Духовного управления в крае. Нельзя, кстати, исключать, что ставропольские карачаевцы останутся верны "старому" управлению и после раздела.

Политический вес Духовного управления мусульман Карачаево-Черкесии и Ставропольского края в наибольшей степени был связан с его руководителями. Муфтий Исмаил Бердиев, помимо управления, возглавляет сейчас Координационный совет мусульман Северного Кавказа. Он известен своим участием в общероссийских консультациях по исламским делам, доступом в московские кабинеты, в которых принимаются значимые для кавказских регионов решения. Но чем больше авторитет управления был "завязан" на его лидеров, тем более уместным становился раздел ДУМа именно сейчас. Дело в том, что его руководитель с сентября 2009 года сталкивается с весьма серьезными проблемами. Тогда в Черкесске был убит заместитель Бердиева Исмаил Бостанов, сопоставимый с Бердиевым по степени влияния и достаточно самостоятельный в своих шагах (был ректором местного исламского университета, в этом качестве контактировал с многими зарубежными исламскими деятелями). Фигурантами дела об убийстве Бостанова стали имам мечети Кисловодска, а также близкий родственник Бердиева. Как бы ни сложился дальше ход следствия, очевидно, что такие факты не укрепляют позиции Духовного управления. Именно в этот непростой для Духовного управления момент от него и решили "отложиться" общины ставропольских мусульман.

Природа боится пустот

"Развод", скорее всего, пройдет культурно: новый Ставропольский муфтий много лет провел в Карачаево-Черкесии и, насколько можно судить, не настроен на конфронтацию. А вот что последует по завершении формальностей "развода" - большой вопрос. Не секрет, что в ряде республик Северного Кавказа духовные управления мусульман довольствуются неамбициозным, хотя и безбедным существованием, основанным, в первую очередь, на поддержке со стороны региональных властей. Для полета "на заданной высоте" такой поддержки хватит, а вот для "взлета" новой мусульманской структуре потребуется больше ресурсов и станет важна поддержка крупных исламских центров.

И здесь важным может оказаться одно обстоятельство: наряду с карачаевцами, большой процент среди мусульман Ставрополья составляют дагестанцы. Выходцы из Дагестана проживают в основном в восточных районах края. Частично они переселились туда в советское время (тогда наибольшая часть переселенцев была даргинцами по происхождению), но шло переселение и после распада СССР. Дагестанские общины, как правило, сохраняют связи со своей "метрополией", в первую очередь - с конкретными селами горного Дагестана, уроженцы которых проживают в крае компактно, группами хотя бы по несколько семей.

Среди официально действующих на Северном Кавказе исламских структур Духовное управление мусульман Дагестана сегодня располагает наиболее мощными ресурсами и организационными возможностями, а также наиболее узнаваемыми лидерами. При этом возможности для дальнейшего укрепления этого ДУМа у себя на родине близки к исчерпанию. Причин тому несколько. Во-первых, в регионе ясно обозначились структуры (не все они экстремистские), не готовые признать авторитет Духовного управления и шейха Саида-эфенди Чиркейского (Ациева), ученики которого составляют в руководстве управления большинство. Во-вторых, после смены президента Дагестана в феврале текущего года налицо некоторые признаки похолодания между ДУМом и светской властью региона. Муфтий Дагестана уже после смены президента публично клеймил "некоторых чиновников", предложивших отменить республиканский закон о запрете ваххабизма (принятие этого закона в 1999 году знаменовало высшую точку союза между духовными и светскими властями республики). Среди руководителей различных федеральных органов и ГУПов в Дагестане, начавших терять должности при новом президенте, есть известные друзья и спонсоры Духовного управления.

Когда дальнейшее возвышение в своем регионе затруднено, для ДУМа естественно обратить взор вовне. Но и здесь не все просто. Например, власти Азербайджана, по сообщениям дагестанских источников, планомерно чинят препятствия для проповеди посланцев ДУМа среди этнических дагестанцев, проживающих на севере этой страны. В этих условиях абсолютно естественный шаг - используя дагестанскую диаспору Ставрополья, добиться преданной дружбы со стороны нового духовного управления. Это будет выглядеть еще более уместным, если учесть дагестанские родственные связи руководства Ставропольского края. Результатом такого развития событий будет территориальный рост авторитета дагестанского официального ислама. Его лидеры вызывает самые разноречивые оценки как со стороны единоверцев, так и со стороны внешних наблюдателей, но уж никак не могут быть признаны марионетками какой-либо светской структуры. У них большой опыт завоевания себе сторонников среди региональных элит, а также диалога с силовиками. Речь, таким образом, может идти о появлении нового амбициозного центра влияния в масштабах Северного Кавказа в целом.

Нередко высказывается мнение, что расширение влияния дагестанского ДУМа имеет непреодолимые пределы. На всем Северном Кавказе большинство верующих исповедуют суннитский ислам, однако внутри него имеется четыре школы ("мазхаба"), различающиеся толкованиями многих вопросов мусульманского права. В Дагестане, Чечне, Ингушетии и среди выходцев из этих республик доминирует одна из этих школ ("шафиитский мазхаб"), в остальных северокавказских регионах - другая ("ханафитский мазхаб"). Однако представители последней есть и в Дагестане (в основном среди тюркских народов этой республики), и практика показывает, что дагестанский ДУМ успешно борется за свои позиции и среди них. Выражаясь светским языком, основной пафос этой организации состоит в распространении традиций суфизма, сложной исламской мистической системы, основанной на авторитете шейхов - духовных учителей, получивших право на наставничество "по цепочке" от своих предшественников из прошлых веков. Последователи суфизма существуют в разных "мазхабах". Так что вовсе не предрешено, что влияние дагестанских шейхов на Ставрополье ограничится выходцами с их малой родины и не затронет, например, ногайцев, кабардинцев и другие мусульманские народы края.

Изложенный здесь прогноз о будущем Ставропольского духовного управления, разумеется, нельзя считать единственно возможным. Но он вероятен прежде всего потому, что, на наш взгляд, хорошо соответствует целям обоих ДУМов: "ставропольцы" смогут получить авторитетную поддержку, а "дагестанцы" - укрепить влияние в общекавказском масштабе. Альтернативой может быть укрепление связей Ставропольского управления с "татарским" исламом центральной России. Такой вариант может показаться реальным с учетом национальности нового ставропольского муфтия. Однако для того, чтобы всем хорошо известные "татарские" исламские лидеры наконец двинулись на Кавказ, требуется не только их собственная воля, но и воля государственная.