Проект изменения системы административного управления в регионах Северного Кавказа, который внес в правительство полпред в Северо-Кавказском округе Александр Хлопонин, стал одним из самых заметных шагов "кавказского наместника" с момента его назначения. Вряд ли предлагаемые изменения приведут к каким-либо "тектоническим сдвигам" на Кавказе. Однако они наверняка обнажат многие доселе малоизвестные стороны управленческой практики кавказских регионов, сделают более публичным то, что до сих пор оставалось в тени.

Речь, в первую очередь, идет о территориальных органах различных федеральных служб и агентств. Среди них наибольшее влияние на жизнь региона оказывают, как известно, налоговики, антимонопольщики и судебные приставы. Сколь острой может быть борьба за руководство этими службами на Кавказе, показали широко известные события февраля 2009 года в Дагестане, когда две местные группы (одна - находившаяся тогда у власти, вторая - пришедшая к власти теперь) боролись за должность начальника управления налоговой службы. Знатоки повседневной жизни Дагестана тогда отмечали, что смысл борьбы вовсе не исчерпывался желанием показать, кто главнее. Контроль за налоговой службой слишком важен для республиканской власти, поскольку позволяет устанавливать со многими местными игроками неформальные отношения, столь важные в регионе, элита которого в своей среде живет по весьма демократическим понятиям. Потерять этот контроль - значит потерять если не всю власть, то один важнейших ее источников.

Это был не единственный случай, когда руководство кавказских республик боролось против "чужака" в кресле представителя федерального ведомства. Рассказывают, как президент одной из республик поехал в Москву, чтобы добиться отставки местного антимонопольщика. Когда в столице его спросили, какие же за тем чиновником водятся грехи, президент извлек из портфеля справку с печатью и произнес: "Вот он построил себе новый дом, а за воду там не платит!" Об этом неплатеже сообщало тогда даже республиканское телевидение.

И все же подобные скандалы из-за "терорганов" федеральных ведомств случаются на Северном Кавказе редко. Чаще назначения проходят тихо, и даже служат "компенсацией" для чиновников, теряющих должности в республиканских правительствах. Например, в Карачаево-Черкесии один премьер после отставки получил пост главы налоговой службы. Также в порядке вещей, чтобы должность руководителя федеральной структуры в регионе оставалась вакантной много месяцев. Никто этого особо не замечает. В том же Дагестане в 2009 году долго пустовала должность главного судебного пристава, при этом замещал ее в качестве исполняющего обязанности сын мэра Махачкалы Саида Амирова, пересидевший в кресле зама нескольких привозных главных приставов. Потом он счастливо избавился от приставки "и.о". Зато дагестанское управление Россвязьохранкультуры исполняющий обязанности руководителя возглавляет со дня образования этой службы в 2007 году и по сей день. Список административных чудес такого рода продолжать можно долго.

Система назначений на федеральные должности в республике сложна, тесно увязана с назначениями на должности в региональной власти, а участвуют в процессе не только главы регионов, но и много других местных игроков. Каким-то лоббистам влияния в федеральных структурах хватало на определенном этапе только для того, чтобы дойти до должности зама или "и.о.". Этот сложный административный рынок до сих пор был в целом защищен от широкого внимания. Но после того как в систему вмешается федеральный чиновник, вызывающий сегодня наиболее пристальный общественный интерес, она неизбежно станет более публичной. Полпреду придется выслушивать ходоков и принимать решения в пользу или против различных региональных групп влияния.

Возможно, этого получится избежать путем тотального "завоза варягов", ни с кем в регионах не связанных. Но от других болезненных проблем, вызванных намечающейся реформой, это полпреда не избавит. Сообщается, что с ним будут согласовываться также "штатная численность и схема размещения" федеральных структур на Кавказе. С этим случаются проблемы посерьезнее кадровых. В Дагестане, например, крайне болезненной была история с объединением районных налоговых инспекций, особенно в горах. Возмущались не только те, кто попал из-за этого под сокращение, но и те, кому пришлось после укрупнения ездить на работу по тряским горным дорогам в соседний район. А если в районах, подводившихся под одну инспекцию, жили разные этносы, то возникал риск уже совершенно других проблем...

Есть ли у федерального центра собственные механизмы защиты от таких рисков? Задуманная реформа неизбежно даст ответ на этот вопрос. И суть этого ответа, смею предположить, не знает даже Хлопонин.