Посол Юрий Мерзляков - российский сопредседатель МГ ОБСЕ по урегулированию нагорно-карабахского конфликта

Г-н Посол, в ходе своей недавней пресс-конференции министр иностранных дел Армении заявил, что первый этап переговоров по Нагорному Карабаху завершен. По его словам, второй этап начнется после того, как президенты Армении и Азербайджана дадут министрам соответствующие установки. Согласны ли Вы с такой постановкой? Если да, то какова, на Ваш взгляд, результативность первого этапа?

В принципе, я согласен с формулировкой министра. Думаю, это правильная оценка, поскольку встреча президентов Армении и Азербайджана в Астане подвела своего рода итог под тем, что мы называем пражским процессом (встречи министров ИД). 4 раунда консультаций, которые состоялись в Праге, должны были завершиться решением о дальнейшей направленности действий, обсуждении вопросов урегулирования, уже может быть не на уровне министров ИД, а на уровне экспертов, т.е. более регулярном, субстантивном и детальном обсуждении, чего ни президенты, и конечно, ни министры ИД сделать не могут.

Если вы имеете в виду именно пражские консультации, то результативность первого этапа велика. От министров совместно с сопредседателями ожидать большего не приходилось. Поэтому, думаю, итоги первого этапа правильно назвать позитивными. Президенты взяли в Астане, если можно так выразиться, тайм-аут для того, чтобы, как в шахматах, сделать домашний анализ, а уж затем дать нам соответствующий сигнал в каком направлении двигаться дальше.

В Армении многие считают, что позиция американского сопредседателя МГ ОБСЕ Стивена Манна не может не исходить из нефтяных интересов США в Азербайджане, а посему она заведомо предвзята. Разделяете ли Вы такой подход, в состоянии ли Вашингтон быть честным посредником в этом вопросе?

Я бы не стал отвечать на этот вопрос, поскольку он касается американского Сопредседательства, и, насколько мне известно, Стивен Манн сам неоднократно отвечал на него. Что касается моих контактов с ним в повседневной работе, я не ощущаю, что, как говорят англичане, г-ну С.Манну "вторая шляпа" советника по каспийской энергетической дипломатии как-то мешает, когда он надевает "шляпу" сопредседателя МГ ОБСЕ. Думаю, в какой-то степени такие впечатления - результат ошибки журналистов, которые пишут, что сопредседатель МГ встретился с президентом Азербайджана, даже в том случае, когда С.Манн встречается не как сопредседатель, а как представитель Госдепа, занимающийся каспийскими нефтепроводами.

Г-н Мерзляков, насколько логично обсуждать вопрос Нагорного Карабаха без Степанакерта? От кого зависит подключение карабахской стороны к переговорному процессу? Не влечет ли за собой подобного рода изоляция нежелательного последствия - игнорирования в дальнейшем карабахцами итогов переговоров Еревана и Баку?

Очень часто мне этот вопрос задают, и я всегда откровенно отвечаю, что, на мой взгляд, в нагорно-карабахском урегулировании участвуют три стороны. Мне представляется, что в дальнейшем, на каком-то этапе карабахская сторона будет участвовать в переговорах, поскольку целый ряд вопросов без нее обсуждать и решить просто невозможно. Когда и в какой мере это произойдет, пока затрудняюсь ответить.

Оговорена ли дата следующей встречи глав внешнеполитических ведомств Армении и Азербайджана под эгидой МГ ОБСЕ? Запланирован ли визит сопредседателей в регион?

Нет. В Астане нам об этом ничего сказано не было. Более того, глава армянского МИД Вардан Осканян заявил журналистам, что сначала они должны получить от президентов соответствующие директивы и указания, и уж тогда будет достигнута договоренность о следующей встрече. То есть, после Астаны мы ждем сигнала от президентов. После того, как он будет получен, мы возобновим переговоры и будем точно знать, в каком направлении продвигаться. Что касается визита сопредседателей МГ ОБСЕ в регион, то это тоже зависит от ответа президентов, возможно, понадобится еще раз приехать до конца года. Традиционно сопредседатели делают в регион две поездки в год - в начале и в конце года.

Вы сказали президенты взяли тайм-аут. Как вы думаете, сколько времени он продлится, и нет ли опасности, что переговорный процесс может застопориться?

Очень бы не хотелось. Мы искренне надеемся, что домашний анализ займет разумный отрезок времени, после чего мы продолжим переговоры. Думаю, к началу ноября сигнал от президентов мы получим.

Как вы думаете, насколько близко сегодня стороны стоят к решению конфликта? Не создается ли впечатление, что при президентстве Гейдара Алиева они были гораздо ближе к этому?

На протяжении, условно говоря, 10 лет переговоров после соглашения о прекращении огня 1994 года были моменты, когда казалось, что стороны очень близки к решению вопроса. Это было не один раз. Однако затем наблюдался спад и возвращение, если не сказать к нулевой, то на данном этапе к самой низкой точке, затем опять подъем. Поэтому, говорить о том, что тогда все было под рукой - совсем рядом, а сейчас мы очень далеки, не совсем верно. Только за последние 5 месяцев состоялись четыре раунда консультаций, они не были такими детальными - да это и невозможно было сделать, но были принципиально важными. И сейчас мы ждем от президентов соответствующих ориентиров, которые должны быть согласованы. Ведь если вернуться к опыту шести, а то и семилетней давности, когда сопредседатели самостоятельно выдвигали одно предложение за другим и все они отвергались то одной стороной, то другой, то тогда были исчерпаны практически все возможные варианты урегулирования. Поэтому сейчас посредники рассчитывают на какие-то принципиальные договоренности президентов о дальнейших шагах, которые значительно облегчат последующие очень серьезные и, главное, детализированные обсуждения.

Недавно был озвучен доклад Тэрри Дэвиса по Нагорному Карабаху, избранного впоследствии Генсеком СЕ. Ожидается, что на основе доклада будет принята резолюция, подлежащая рассмотрению Совета Европы. Окажет ли документ влияние на переговорный процесс в рамках МГ ОБСЕ?

Его доклад рассматривался в политическом комитете ПАСЕ 14 сентября в Париже и до обсуждения носил конфиденциальный характер, а потому сопредседатели его не получали. По итогам рассмотрения и в связи с избранием Т. Дэвиса Генсеком СЕ был назначен другой докладчик - Дэвид Аткинсон. Я не готов прогнозировать, как скоро будет подготовлен новый вариант доклада, каким он будет, и окажет ли влияние на переговорный процесс в рамках МГ ОБСЕ.

Может ли последовательная критика Баку деятельности МГ ОБСЕ стать поводом к расширению миссии - подключению к переговорному процессу иных международных структур?

Видите ли, критика в адрес Сопредседателей МГ ОБСЕ в какой-то момент восходит до пика, а затем спадает, вплоть до того, что нас начинают хвалить. В последнее время опять стали слышны заявления о необходимости активизации МГ. Мы восприимчивы к критике, поскольку понимаем, что она неизбежна. Более того, взвешенная, конструктивная критика куда полезнее протокольных комплиментов. Что касается подключения иных международных структур... Пока, как мне представляется, дело до этого не дошло - потенциал МГ не исчерпан, обе стороны заявляли об этом.

Не секрет, что Турция пытается расширить влияние на Южном Кавказе, добиваясь, в частности, вовлечения в разрешение конфликтных вопросов. Укладывается ли подобная перспектива в региональную политику России?

Россия находится в постоянном контакте с Турцией как с соседом и с одной из ведущих региональных держав. В числе прочих, обсуждается и проблема Нагорного Карабаха. На мой взгляд, без участия Турции, скажем так, в процессе подготовки и реализации прочного и жизнеспособного урегулирования обойтись практически невозможно.

Г-н посол, как Вы думаете каким должно быть решение, чтобы оно устроило все стороны?

Это сложный вопрос. Скажем так, я убежден, что без принципиального согласия сторон урегулирование невозможно. Мы всегда говорим, что нельзя ждать от нас - сопредседателей - какой-то волшебной формулы. Решение должны выработать сами стороны, и оно потребует уступок с обеих сторон. Ждать от сопредседателей, что они будут проводить позицию той или иной стороны без изменений тоже невозможно. А какое может быть решение? Мы - сопредседатели, предлагаем несколько вариантов возможных дальнейших шагов. Это было сделано в ходе нашего июльского визита в Ереван и Баку, в какой-то мере, продолжено в Астане. Теперь, в нашем представлении, мы должны получить от сторон принципиальное согласие на продвижение в одном из этих направлений. В противном случае наша работа пойдет вхолостую.

А не допускаете ли Вы вариант, при котором одна из сторон, либо обе стороны, скажем после того самого домашнего анализа, заявят, что все предложенные сопредседателями варианты для них неприемлемы. Что тогда?

Возможен и такой вариант, хотя он, конечно, крайне не желателен. Но надо быть реалистом. Очевидно, тогда это потребует консультаций в МГ по создавшейся ситуации уже в полном составе. Естественно, сопредседатели доложат о результатах состоявшихся за последний год переговоров и контактов, будут определены дальнейшие шаги. Эти шаги могут быть самыми различными.

Возможны ли радикальные шаги в этом случае?

Я не могу сказать, насколько эти шаги будут радикальны. Возможно, наши коллеги по Минской группе убедят нас опять посетить регион, постараться выяснить у сторон, как они видят возможность дальнейших переговоров. Такой вариант тоже не исключен.

Недавно масс-медиа опубликовали так называемый московский план урегулирования конфликта - это очередная утка или истина?

Могу сказать, что о каком-то отдельном "Московском плане урегулирования нагорно-карабахского конфликта" мне ничего не известно.