Сообщение от 16 мая 2012 г. о предстоящем создании в Литве новой комиссии для подсчета ущерба от советской оккупации, во главе с председателем "Центра исследования геноцида (!) и сопротивления жителей Литвы", наглядно показало, что нет никаких оснований финансовые и территориальные претензии прибалтийских режимов к России считать делами давно минувших дней, прискорбными издержками становления новых демократических государств (повзрослеют и все само собой рассосется).

Точно также совершенно необоснованными являются и далеко идущие выводы по поводу недавнего заявления латышского правительства о "50-летней принудительной инкорпорации". Некоторые авторы поспешили даже заявить о "нарождающейся сенсации - переоценки "оккупации" в "инкорпорацию" (1). Но оптимисты совершенно не учитывают тот очевидный факт, что для прибалтийских этнократий, их западных покровителей и российских либералов важны не термины, а цель - внедрение в общественное сознание идеи о насильственном, преступном присоединении Советским Союзом Прибалтики. Для этой цели "оккупация" идеальна, но вполне подходят и "аннексия" с "инкорпорацией". Неприемлема для них лишь правда о добровольном возвращении прибалтийских республик в состав России (временно переименованной большевиками в СССР).

Характер применения международно-правовой терминологии поборниками мифа об "оккупации" четко определил Игорь Павловский: "Вопрос "оккупации" и не собираются доказывать. Сознательно максимально широко бездоказательно внедряя этот термин, "оккупацию" делают знанием "a priori". Следующее поколение политиков, будет обращаться к нему, как к вполне доказанному, поскольку этот термин присутствует уже везде" (2).

В данном отношении показательно, что в размещенном на сайте латвийского МИДа научном обосновании советской "оккупации" ("Оккупация Латвии - исторические и международно-правовые аспекты") термин "инкорпорация" используется в одном ряду с терминами "оккупация" и "аннексия": "Инкорпорация Балтийских государств в состав СССР закончилась в начале августа 1940 года. Это было насильственное присвоение территорий чужих государств, запрещенная в современном международном праве аннексия" (3).

Для современных прибалтийских режимов Прибалтики миф о преступном присоединении Эстонии, Латвии и Литвы к СССР в 1940 г. является системообразующим. По официальной версии, они позиционируют себя как прямое продолжение довоенных государств (континуитет). В 1920 г. Советская Россия признала их независимость, а в 1940 г. "оккупировала" ("аннексировала", "насильственно инкорпорировала"), но де-юре они сохранили свою государственность, и восстановили ее в 1991 г. Соответственно, СССР (РФ - правопродолжатель) - государство-оккупант, а его граждане, поселившиеся в Прибалтике сотни тысяч русских, - "гражданские оккупанты", на законном основании ныне пораженные в правах.

Убери из этой конструкции миф об "оккупации" и все обрушится. Маленькие, гордые демократии, самоотверженно преодолевающие последствия полувековой оккупации, сразу же превратятся в антидемократические этнократии, демонстративно попирающие права человека, фундаментальные европейские ценности. Станут позором Европы. Поэтому миф об "оккупации" сам собой не рассосется. Признать его несоответствие действительности для современных прибалтийских государств смерти подобно.

Несомненно, все народы имеют полное право создавать какие им угодно исторические мифы, и даже верить в них. Но только до тех пор, пока это не касается жизненных интересов других народов и государств.

Историческое мифотворчество прибалтийских режимов является прямым вызовом безопасности российского государства и русской нации. Конечно, если бы все сводилось исключительно к предъявлению России многомиллиардных счетов и к территориальным претензиям, то обращать серьезное внимание на эту возню не было бы никаких оснований. Как сказал В.В.Путин: "Не Пыталовский район они получат, а от мертвого осла уши" (4). Однако главным проявлением политики преодоления последствий "оккупации" в Прибалтике являются совершенно реальная, осуществляемая уже два десятилетия, дискриминация сотен тысяч русских. Поэтому миф о советской "оккупации" для России - не внутреннее дело Эстонии, Латвии и Литвы. Россия не может себе позволить ни принять, ни игнорировать, ни оставить его без адекватного угрозе ответа.

Нет сомнения в том, что само по себе признание концепции "оккупации" вызовом безопасности России ни в коей мере не может служить доказательством ее мифического характера и научной несостоятельности. Историческая правда не зависит от интересов государств. Поэтому вопрос о законности действий СССР в 1939-1940 г., об их соответствии международному праву является ключевым в противодействии концепции "оккупации", активно внедряемой в общественное сознание прибалтийскими сепаратистами, геополитическими конкурентами России и российскими либералами. В доказательстве того, что эта концепция - пропагандистский миф, отражающий не историческую реальность, а политические интересы противников России. Независимость Эстонии, Латвии и Литвы, образовавшихся на отрезанных от российского государства территориях, в период Гражданской войны, Россия официально признала в 1920 г. (в отличие от захвата Бессарабии Румынией). Были они затем признаны и международным сообществом, и стали субъектами международного права. На этом основании, вхождение Латвии, Литвы и Эстонии в состав СССР в 1940 г. на Западе и в самих государствах Прибалтики на официальном уровне квалифицируется как грубое нарушение норм международного права: незаконную аннексию, совершенную в условиях оккупации, ставшей возможной в результате Пакта Молотова-Риббентропа. Такой же точки зрения придерживается и либеральное сообщество России.

Только несколько примеров:

Сенат США в 2005 г. единогласно принял резолюцию, призывающую правительство Российской Федерации "сделать ясное и недвусмысленное заявление о признании и осуждении незаконной оккупации и аннексии Советским Союзом с 1940 по 1991 годы прибалтийских стран - Эстонии, Латвии и Литвы" (5).

Президент Литвы Валдас Адамкус в интервью Le Figaro заявил: "Владимир Путин говорит нам: "О какой оккупации вы говорите?" Он объясняет нам, что пакт Молотова-Риббентропа был осужден при Ельцине и этого будет для нас достаточно. Я отвечаю: "Нам не нужны извинения. Мы хотим услышать только одно. Да, Россия оккупировала страны Балтии и удерживала их силой на протяжении 50 лет. Точка" (6).

Член президентской "Комиссии по противодействию фальсификации истории в ущерб интересам России" (ныне упраздненной) Н.Сванидзе: "Да. Имела место оккупация Прибалтики. Но она имела место еще до войны по пакту Молотова-Риббентропа по его секретным протоколам, отрицать это невозможно, все равно что отрицать, что сейчас весна на дворе. Но это правда. И после войны советские войска туда вернулись. Для Прибалтики освобождение от фашистов перешло в оккупацию со стороны советских войск" (7).

Пакт Молотова-Риббентропа и "оккупация"

Взаимоувязка Пакта Молотова-Риббентропа и присоединения Прибалтики в современной пропаганде и даже исторической литературе стала чем-то само собой разумеющимся. При этом, якобы несомненная преступность первого, подается в качестве доказательства противоправности второго. Пакт - "преступный сговор" Сталина и Гитлера, а "оккупация" Прибалтики - его воплощение в жизнь.

Подобный подход был применен уже в Постановлении Съезда народных депутатов СССР от 24 декабря 1989 г. "О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года": "Съезд признает секретные протоколы юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания. Протоколы не создавали новой правовой базы для взаимоотношений Советского Союза с третьими странами, но были использованы Сталиным и его окружением для предъявления ультиматумов и силового давления на другие государства в нарушение взятых перед ними правовых обязательств" (8).

Какие последствия влечет такая взаимоувязка, показывает директор Польского института международных дел Славомир Дембский. Он утверждает, что раз по решению Съезда Секретные протоколы были изначально недействительными, то "не существовало правового основания принадлежности балтийских республик к советской сфере влияния, а также незаконным было признание граждан прибалтийских государств гражданами СССР и проводимая советскими властями национальная политика на их территории (выделено мною - И.Ш.)" (9).

Вот так, "легким движением руки", с помощью осуждения Пакта отрицают законность присоединения к СССР Прибалтики, и превращают русских, поселившихся на этих территориях после 1940 г., в "оккупантов", справедливо ограниченных в правах.

На первый взгляд логично, и этой логикой до сих пор активно пользуются, причем не только в рамках научных исследований, но и в практической политике. Однако не все внешне логичное, соответствует действительности. Применительно к Пакту Молотова-Риббентропа очень часто, казалось бы, убедительные доводы, на поверку оказывались наукообразной формой пропаганды и откровенной дезинформацией. В полной мере это относится и к приведенной выше трактовке Постановления Съезда, при всем уважении к известному польскому историку, крупному специалисту в области международных отношений.

В рамках данной статьи нет нужды вдаваться в дискуссию о степени соответствия оценки Пакта, данной Съездом, исторической реальности. Исторические и историко-правовые исследования российских и зарубежных ученых, опубликованные за прошедшие после принятия Постановления десятилетия, позволяют утверждать, что нет абсолютно никаких оснований считать советско-германский Договор о ненападении, включая Секретный протокол, не соответствующим нормам международного права и правоприменительной практике того времени, т. е. преступным (10).

Для нашей темы гораздо важнее другое, что именно этим Постановлением Съезд признал юридически недействительным:

а). договоренность Советского Союза и Германии о разграничении сфер интересов;

б). намерение решать возникающие проблемы "путем дружеского взаимопонимания".

Все. Ничего более.

Поэтому признание этих договоренностей юридически ничтожными с момента подписания никоим образом не отменяет и даже не ставит под сомнение правовые акты, на основании которых происходило присоединение к СССР Прибалтики, как и Западной Белоруссии, Западной Украины и Бессарабии. Даже один из творцов "научного" обоснования мифа об "оккупации", И.Фелдманис вынужден признать это. В статье "Оккупация Латвии - исторические и международно-правовые аспекты", размещенной на сайте МИДа Латвии, и выражающей официальную латышскую позицию по данному вопросу, он пишет: "Секретный дополнительный протокол напрямую не изменил международно-правовой статус Финляндии, Латвии, Эстонии и Литвы (Литва была включена в сферу советских интересов 28 сентября 1939 года). Однако установление сфер интересов свидетельствовало о непринятии во внимание суверенитета упомянутых государств и выражении сомнения в их независимости (выделено мною - И.Ш.)" (11).

Таким образом, признание недействительными Секретных протоколов дезавуировало документ, свидетельствующий всего лишь о "непринятии во внимание" и "выражении сомнения". Утверждает это не какой-нибудь русский империалист, а совсем даже наоборот - убежденный и последовательный борец с русским империализмом.

Причина очевидна: договоренности СССР и Германии, закрепленные в Секретных протоколах, в принципе не могли изменить международно-правовой статус территорий, отнесенных к зоне советских интересов. Эти территории не принадлежали Германии, и Третий Рейх, при всем желании, не мог передать их СССР. Кроме того, если бы решения СССР и Германии по каким-то неведомым причинам были обязательны для исполнения правительствами прибалтийских республик, тогда зачем же делать их секретными для тех, кому предстоит их исполнять? Нонсенс.

Руководство Эстонии, Латвии, Литвы не знало содержания Секретных протоколов и, даже в случае желания выполнить волю Москвы и Берлина, не могло ими руководствоваться. В связи с этим, есть все основания утверждать, что никакого влияния на признание или непризнание законности присоединения Прибалтики к СССР Постановление Съезда, как и вообще любая другая оценка Пакта Молотова-Риббентропа, не имеет, и иметь не может в принципе. Данный процесс осуществлялся не на основе Пакта, а на совершенно иной правовой базе.

Из чего, конечно же, вовсе не следует, что Пакт на этот процесс никак не повлиял. Секретные протоколы к Договору о ненападении, разграничивающие "сферы интересов", оформили обязательство Германии не вмешиваться в дела СССР на европейской части постимперского пространства. В результате Советской России удалось обеспечить возвращение территории Прибалтики без противодействия третьих сил.

"Оккупация" в международном праве

Вопрос о правомерности применения понятия "оккупация" к процессу вхождения Прибалтики в состав СССР с международно-правовой точки зрения был исследован вице-президентом Российской Ассоциации международного права С.В.Черниченко, который дал однозначное заключение: "ни о какой оккупации Прибалтийских государств советскими войсками не может быть и речи" (12).

"Военная оккупация, - пишет С.В.Черниченко, - временное занятие неприятельской армией части территории или всей территории противника без перехода суверенитета над занятой территорией к оккупирующему государству. Между Советским Союзом и Латвией, Литвой и Эстонией в 1940 году не существовало состояния войны. Между ними не велись какие-либо военные действия без объявления состояния войны. Советские войска не нападали на эти государства и не занимали их территорию без их согласия. Таким образом, их нельзя относить к неприятельским войскам, а их ввод на территорию Прибалтийских государств не может быть расценен как оккупация (выделено мною - И.Ш.)" (13).

Существует в международном праве, отмечает С.В.Черниченко, и понятие о невоенной оккупации, но оно касается лишь занятия не населенных и никому не принадлежащих территорий. Отнести к таковым Прибалтику 1940 года никак невозможно.

Правовую оценку С.В.Черниченко в полной мере подтверждает и руководитель Российско-Балтийского центра Института социологии РАН Р.Х.Симонян: "IV Гаагская конвенция от 18 ок­тября 1907 г., подписанная 44 странами, рассмат­ривает оккупацию как последствие междуна­родного военного конфликта, т.е. оккупации должны предшествовать военные действия меж­ду государствами. Оккупированной считается территория противника, занятая в ходе войны или военного конфликта. Именно так оккупацию определяет ст. 42 в разд. III "О военной власти на территории неприятельского государства". Так же трактует понятие "оккупация" и более позд­ний международный документ - Женевская кон­венция "О защите населения во время войны" от 12 августа 1949 г. Но в 1939-1940 гг. между СССР и Латвией, СССР и Литвой, СССР и Эстонией не было ни вооружённого конфликта, ни военных действий. Следовательно, исходя из определения, зафикси­рованного Гаагской конвенцией, не было и окку­пации. Других документов в системе международ­ного права, определяющих понятие "оккупация", не было. Всё происходящее имеет своё место и своё время. По нормам международного права, действовавшим в 1940 г., термин "оккупация" неприменим к вхождению Прибалтики в состав Советского Союза (выделено мною - И.Ш.)" (14).

Советская агрессия

Не имея возможности опровергнуть очевидный факт отсутствия военных действий между прибалтийскими республиками и Советским Союзом, поборники мифа об "оккупации" пытаются обвинить СССР в агрессии (без применения военной силы).

Официальную прибалтийскую позицию сформулировал эстонский правовед Л.Мялксоо: "В 1940 году Советский Союз совершил акты агрессии против Эстонской, Латвийской и Литовской Республик. Поскольку советская агрессия нарушила действующие дву- и многосторонние договоры между этими странами, то оккупация Красной Армией Эстонии, Латвии и Литвы 17 июня 1940 года, последовавшее за этим установление коммунистического режима и аннексия стран Балтии Советским Союзом в августе 1940 года должны расцениваться как незаконные акты и, следовательно, юридически недействительны ab initio" (15).

Обосновывается обвинение СССР в агрессии без применения военной силы ссылками на разработанную самим же Советским Союзом Конвенцию об определении агрессии от 1933 г., в которой прямое военное нападение трактовалось лишь как одна из форм агрессии. В качестве доказательства того, что действия СССР подпадают под определение агрессии в Конвенции, приводится морская блокада Эстонии Советским Союзом (пункт 4 статьи 2 Конвенции - "морская блокада портов и берегов другого государства") (16).

На первый взгляд, опять логично и убедительно: раз действия СССР подпадают под закрепленную в международном праве норму "агрессия", которая включает в себя и военное нападение, значит, оправдано и утверждение об "оккупации". Но к действительности вся эта прибалтийская "логика" никакого отношения не имеет. Нет нужды даже вступать в сугубо исторический спор: была или нет блокада и как ее можно трактовать. Например, Р.Х.Симонян полагает, что у СССР для этого "был безупречный формальный повод" (17). Важнее другое. Конвенция 1933 г. в принципе неприменима к оценке событий связанных с присоединением Прибалтики. И не знать этого ученые правоведы, подводящие "научную" базу под концепцию "оккупации", не могут.

Советский Союз, заинтересованный в обеспечении собственной безопасности, в развитие пакта Бриана-Келлога, запрещавшего агрессивную войну, выступил с инициативой юридически определить понятие "агрессии", и предложил ее максимально широкую трактовку. Разработанная СССР Конвенция считается крупным прорывом в области международного права. Она легла в основу определения агрессии, принятого Генеральной Ассамблеей ООН в 1974 г. Но в действующее предвоенное международное право она не вошла. Помешала позиция великих держав того времени. "Англичане, - отмечает В.М.Фалин, - в ту пору не уставали твердить: будучи империалистической державой, Британия не может не быть агрессивной" (18).

Разрабатывался данный документ об определении агрессии в рамках Конвенции о сокращении и ограничении вооружений, которая подписана так и не была. "Со времен Рима, - констатирует украинский специалист по предвоенному международному праву Владимир Макарчук, - правовой аксиомой признавался тот факт, что, в случае недействительности основного договора, не вступает в силу и акцессорный" (19).

На этом основании утверждает В.С.Макарчук: "Соблюдение правительствами заинтересованных стран (включая, конечно, и СССР) условий этого "акцессорного" договора было актом доброй воли, отказаться от которого позволяли соображения того, что на протяжении долгого времени ведущие европейские державы не подписывали конвенцию о разоружении" (20). Следовательно, блокада эстонского побережья (даже если она имела место быть, и независимо от степени ее "формальной безупречности") не могла по нормам международного права того времени трактоваться в качестве агрессии. В "арсенале "легальных" (для 30-х гг. прошлого столетия) способов международного влияния и давления, - пишет В.С.Макарчук, - были не только отзыв послов, реторсии и репрессалии, но и "мирная" и "военная" блокады и другие методы, от которых современное международное право практически отказалось" (21).

Итак, не было войны, не было агрессии, следовательно, в принципе не могло быть и никакой "оккупации", которую прибалтийские режимы положили в основу своей государственности.

Причем это не юридическое крючкотворство. Правовые нормы, тем более, когда их используют для выдвижения финансовых и территориальных претензий, а также поражения в правах сотен тысяч людей, в обязательном порядке должны иметь однозначный, утвержденный международным сообществом смысл. Только это делает их нормами международного права. Любые вольности в данной сфере - путь в произвол и беззаконие. Казалось бы, вопрос исчерпан. Но если политический интерес требует признания того, что дважды два равняется пяти, то в "доказательствах" недостатка не будет. Концепция "оккупации" является тому наглядным примером.

С одной стороны, появились рассуждения о никогда не существовавшей в международном праве "оккупации в мирное время" (occupatio pacifica) и квази-оккупации. Намерение очевидно: если человек не совершал разбоя, а его предписано судить за разбой, тогда для создания видимости законности изменим смысл понятия "разбой" в УК.

С другой стороны, "оккупацию" Прибалтики стараются доказать несоответствием действий СССР по отношению к Эстонии, Латвии и Литве нормам международного права. По-принципу, раз противоправно, значит "оккупация". Логика более чем странная (закурил в неположенном месте - "разбой"), но ее широчайшим образом используют в "научных" обоснованиях советской "оккупации" и пропаганде. Однако и при таком подходе, у поборников мифа об "оккупации" концы с концами не сходятся.

До сих пор никому не удалось опровергнуть тот факт, что размещение советских войск в прибалтийских государствах, на основе договоров о взаимопомощи 1939 г.; последующий ввод дополнительных воинских контингентов в 1940 г., в результате советских ультиматумов; а также вступление Прибалтики в состав СССР в 1940 г. осуществлялись в соответствии с решениями законных органов власти Эстонии, Латвии и Литвы, правомочных принимать соответствующие решения. Наверное, самую оригинальную попытку "доказать" незаконности заключенных прибалтийскими государствами договоров о взаимопомощи с СССР, предпринял ведущий латышский специалист по проблемам "оккупации" И.Фелдманис: "Договоры, которые были заключены о взаимной помощи между столь неравными по силе сторонами (державой и малыми и слабыми государствами), трудно оценивать как легитимные" (22).

Статья, обогащающая международное право новым признаком заведомой нелегитимности межгосударственных договоров (несоизмеримые "весовые категории" договаривающихся сторон), размещена на сайте МИДа Латвии. Она отражает, как уже отмечалось, не только личное мнение автора, но и является правовым обоснованием официальной позиции латышского государства по проблеме вхождения республики в состав СССР. Следовательно, в пылу борьбы с русским империализмом министерство иностранных дел Латвии подвело правовую базу под признание нелегитимными договоров прибалтийских республик о их вступлении в НАТО и всех двусторонних договоренностей с Америкой в сфере безопасности. Если, конечно, латвийский МИД не считает, что США - "бумажный тигр", равный по силе маленькой, но гордой Латвии. Пропагандисты мифа об "оккупации" обычно ссылаются на вынужденный характер действий прибалтийских властей, не имевших возможности в условиях 1939-1940 гг. противиться воли СССР. Так, по мнению профессора М.И.Семиряги: "Ультимативные методы, которые применяли Сталин и Молотов в своей практике отношений с суверенными странами, нельзя оправдать никакими особенностями тогдашней международной обстановки, благородными требованиями безопасности и другими соображениями. Такие методы и в политическом и в юридическом плане противоречат общепринятым принципам в практике международных отношений и должны быть безусловно осуждены. Пакты о взаимопомощи с Прибалтийскими республиками были навязаны советским руководством под угрозой применения силы. Это были неравные договоры, которые существенно ограничивали проведение политики нейтралитета этими государствами" (23).

Пафос автора понятен, хотя его утверждение о некой возможной политике нейтралитета прибалтийских государств во Второй мировой войне и лежит за гранью научного анализа. Но для нашей темы важнее другое: на каком конкретно юридическом основании действия Советской России по присоединению Прибалтики должны быть осуждены, да еще и "безусловно"?

Дмитрий Кленский, один из активных борцов за права русского и русскокультурного населения Эстонии, анализируя доводы поборников мифа об "оккупации", обращает внимание на существенную особенность их системы доказательств - сознательный отказ от принципа историзма (что уже видели на примере трактовки понятия "агрессия"). Они в основном опираются на Устав ООН, запрещающий применение силы и угрозы ее применения в отношениях между государствами, и Венскую конвенцию "О праве международных договоров", которая признает противоправными договоры, заключенные путем ультиматумов (24). Однако данная Конвенция, подчеркивает Д. Кленский, не имеет обратной силы и применяется только к "договорам, заключенным государствами после ее вступления в силу в отношении этих государств" (25). Принята Конвенция была 23 мая 1969 года, а для СССР вступила в силу только 29 мая 1986 года. Хотя Устав ООН и был принят раньше - в 1945 году, но и он к предвоенному международному праву не имеет никакого отношения.

Поистине поразительное забвение принципа историзма и элементарной научной добросовестности официозными правоведами Прибалтики. "Рассматривая события в Прибалтике 1940 года с международно-правовых позиций, - отмечает С.В.Черниченко, - следует помнить, что действовавшее в то время международное право отличалось от современного. Поэтому рассуждения о том, что советские ультиматумы были международным преступлением или нарушали принцип неприменения силы в том виде, в каком он существует после принятия Устава ООН, несостоятельны" (26). Запрет на ведение агрессивной войны и применение силы в межгосударственных отношениях вошел в международное право с 1928 г. - Пакт Бриана-Келлога (до этого, война считалась законным способом разрешения противоречий между странами). Запрет же применения угрозы военной силы был сформулирован только в Уставе ООН в 1945 г.

Впрочем, и сами прибалтийские ученые не могут в угоду политической конъюнктуре отрицать очевидное. Эстонский исследователь международно-правовых основ событий 1939-1940 гг. Лаури Мялксоо пишет: "Хотя и под давлением, правительства стран Балтии все же согласились с условиями договоров о взаимопомощи. Эти договоры применялись на практике более чем полгода, поэтому говорить об их недействительности задним числом было бы фикцией. Кроме того, в то время доминировало мнение юристов... согласно которому заключенные под принуждением договоры не были автоматически недействительными" (27).

Его коллега из Латвии И.Фелдманис также вынужден признать, что предвоенное международное право признавало законность договоров, заключенных под угрозой применения силы, и содержало специальную норму, позволяющую такой договор оспорить: "Чтобы оспорить законность какого-либо договора, международное право требует соблюдения определенной процедуры. Сторона, которая подписала договор под угрозой силы, должна известить о своих претензиях другую сторону. Правительство К.Ульманиса в 1939-1940 гг. не использовало эти права" (28).

Провокация

Выход из очевидной невозможности объявить действия СССР противоречащими нормам международного права того времени "мифотворцы" ищут в решениях (ни много, ни мало) Нюрнбергского трибунала, пытаясь поставить присоединение Прибалтики на одну доску с захватом Австрии и Чехословакии Германией. Из того факта, что Нюрнбергский трибунал квалифицировал эти захваты, как "акты агрессии", несмотря на отсутствие военных действий, Л.Мялсоо делает вывод: "Анализ практики Нюрнбергского трибунала по военным преступлениям дополнительно подтверждает точку зрения, согласно которой Советский Союз совершил агрессию против стран Балтии" (29).

Литовский правовед, также видный специалист по проблемам "оккупации", Дайнюс Жалимас подводит под такое утверждение "научную" базу: "Нет никаких оснований расценивать аналогичные действия Советского Союза в 1940 году каким-либо иным образом. Если бы мы встали на противоположную точку зрения, то мы отрицали бы правовую природу международного права. В любой системе права невозможно по-разному квалифицировать аналогичные акты, совершенные при одинаковых обстоятельствах, иными словами, мы не можем расценивать действие одного государства как преступление по международному праву и такое же действие другого государства как законный акт" (30). Их поддерживает и латышский профессор Дитрих Лебер (во время войны воевал против СССР в составе разведовательно-диверсионной части Абвера "Бранденбург - 800"): "Нюрнбергский военный трибунал включил ультиматум Германии Австрии в 1938 г. в состав тех актов, которые считаются "преступлением против мира" (31), что позволяет аналогично трактовать и советские ультиматумы прибалтийским республикам.

Однако перед нами, опять, при всей внешней убедительности, откровенная пропаганда и спекуляция. И никакого преувеличения в такой трактовке нет. "Если проанализировать факты, - пишет С.В.Черниченко, - легко заметить, что параллели здесь неуместны. <...> Немецкие войска вторглись в Австрию, а ее присоединение к Германии (аншлюс, т.е. аннексия) было "оформлено" уже после ввода на ее территорию немецких войск". Захват Чехословакии был осуществлен в результате договора о "включении чешского народа в состав Германской империи", навязанного президенту Гаха в Берлине после сообщения об уже отданном приказе вермахту начать вторжение.

Поэтому "вторжение немецких войск в Австрию и Чехословакию, безусловно, представляло собой агрессивную войну, хотя вторжение и не встретило сопротивления. Аннексия, которая явилась следствием агрессивной войны и договора, заключенного в результате принуждения (в случае с Чехословакией), к началу Второй мировой войны считалась недействительной" (32).

В отличие от этого, ввод советских войск осуществлялся строго на основе уже действовавших межгосударственных договоров (хотя и заключенных под давлением), а вхождение Эстонии, Латвии и Литвы в состав СССР произошло после соответствующих обращений их высших законодательных органов. Поэтому, делает вывод С.В.Черниченко, решения Нюрнбергского трибунала к данным событиям неприменимы - "включение Латвии, Литвы и Эстонии в состав СССР не противоречило действовавшему в 1940 году общему международному праву" (33).

Как видим, разница принципиальная. Не понимать ее прибалтийские правоведы не могут. А если не понимают - значит, не хотят понимать. Следовательно, есть все основания рассматривать обвинения СССР в "оккупации", с использованием решений Нюрнбергского трибунала, как пропаганду, не имеющую ничего общего с научным поиском. А всякая пропаганда имеет политическую цель. В данном случае цель очевидна и она не только в том, чтобы найти еще один внешне убедительный довод в поддержку мифа об "оккупации". В Нюрнберге Советский Союз вместе с союзниками судил нацистских преступников. Теперь прибалтийская пропаганда пытается представить СССР не как вершащего суд победителя, а как преступника, по каким-то странным обстоятельствам, не оказавшегося на скамье подсудимых в Нюрнберге. Следовательно, перед нами один из элементов широкомасштабной кампании по пересмотру смысла Второй мировой войны. Не более того, но и не менее. Особую гнусность этому пропагандистскому ходу (к пропаганде такие определения вполне допустимы) придает то, что он исходит от государств, где нагло и цинично попирают решения Нюрнбергского трибунала, чествуя недобитых советскими войсками ветеранов СС.

Нарушение двусторонних договоров

Наряду с попытками вывести осуждение СССР из решений Нюрнбергского трибунала, Советский Союз активно обвиняется в нарушении двусторонних договоров с прибалтийскими республиками и их внутреннего права. Что также призвано придать видимость научности и объективной обоснованности попыткам представить присоединение Прибалтики в качестве "оккупации" и "незаконной аннексии".

Чаще всего ссылаются на Договоры о ненападении Советского Союза с прибалтийскими государствами. Так, договор с Эстонией от 1932 г. в статье №1 содержал обязательство сторон не совершать "действий, направленных против целости и неприкосновенности территории или против политической независимости другой стороны". Аналогичные положения были в договорах с Латвией и Литвой. Договоры предусматривали и обязательные согласительные процедуры в случае возникновения разногласий. Из нарушения положений этих договоров теперь делают вывод о противоправности включения Прибалтики в состав СССР. А раз противоправно, то "оккупация" и "незаконная аннексия".

Нет нужды отрицать, что подобные обязательства СССР на себя брал. Как нет нужды отрицать и того, что в 1940 г. он явно взял курс на ликвидацию прибалтийской независимости и ни к каким согласительным процедурам во взаимоотношениях с ними в 1939-1940 г. не прибегал. Однако из этого вовсе не следует, что советские действия были незаконны.

В международном праве действует доктрина rebus sik stantibus - сохранение силы договора только при неизменных обстоятельствах. Все договоры заключаются государствами во имя национальных интересов, и они всегда стоят на первом месте. Советская Россия заключила Договоры о ненападении с Эстонией, Латвией и Литвой не ради самих договоров, а для обеспечения собственной безопасности, чтобы прекратить использование государств "санитарного кордона" для враждебной деятельности против Советского Союза. В условиях надвигающейся Второй мировой войны эти договоры уже не могли предотвратить использование территории Прибалтики как плацдарма германской агрессии против СССР. Поэтому на переговорах с Англией и Францией ставится вопрос о коллективных гарантиях независимости прибалтийских республик. Не получив поддержки, Советский Союз добивается от Эстонии, Латвии и Литвы заключения Договоров о взаимопомощи, предусматривающих размещение воинских контингентов Красной Армии на их территории (военных баз). Крах Франции и фактическое прекращение боевых действий на Западе опять кардинально меняют международную обстановку. В новых условиях советские базы в Прибалтике ничего гарантировать СССР не могли. Тогда и был взят курс на включение прибалтийских государств в Советский Союз. Коренным образом менялась международная обстановка, менялось и отношение СССР к ранее заключенным договорам. Международное право не обязывает государства жертвовать своей безопасность и жизненными интересами ради соблюдения двусторонних договоренностей. Более того, в предвоенном международном праве существовало, отсутствующее ныне, "право на самопомощь". В соответствии с ним, пишет В.С.Макарчук, "государство, которое считало, что действие другого субъекта международного права представляют угрозу для его жизненно необходимых интересов (а последние трактовались весьма обширно), могло в соответствии с действующим международным правом прибегнуть к силовым действиям для устранения этой угрозы" (34). "Право на самопомощь" широко применялось в период Второй мировой войны и следовательно соответствовало правоприменительной практике того времени. Например, 10 мая 1940 г. английские и французские войска заняли принадлежавшие Голландии острова Аруба и Кюрасао, дабы не допустить их оккупации Германией. СССР в случае с Прибалтикой, в отличие от Англии и Франции, не стал пользоваться "правом на самопомощь", и силой оккупировать Эстонию, Латвию и Литву. Был избран другой путь обеспечения своей безопасности - через восстановление территориальной целостности страны путем добровольной реинтеграции Прибалтики. Поэтому нет никаких оснований считать реально существовавшее нарушение Советским Союзом двусторонних договоров с прибалтийскими государствами преступным нарушением международного права и объявлять на этом основании его действия "оккупацией"" и "незаконной аннексией".

Право наций на самоопределение

Постоянно звучащим в адрес СССР обвинением является то, что присоединение Прибалтики было грубым попранием права наций на самоопределение. По мнению Л.Мялксоо, с которым согласны практически все поборники мифа об "оккупации", "советская политика нарушала право на самоопределение народов Эстонии, Латвии и Литвы - права, признанного Советской Россией в мирных договорах с этими государствами и, следовательно, являвшегося частью регионального международного права" (35).

Принцип права наций на самоопределение был провозглашен Советской Россией сразу после Октябрьской революции, и хотя окончательно он вошел в международное право в качестве одного из принципов только с образованием ООН, считать его недействующим в предвоенные годы (подобно "определению агрессии") нельзя. Советская Россия внедрила его в реальную практику международных отношений при заключении договоров с сепаратистскими режимами, победившими на окраинах Российской империи. Активно руководствовались правом наций на самоопределение державы Антанты, перекраивая в Версале карту Балкан, Центральной и Восточной Европы. Следовательно, в момент присоединения Прибалтики к СССР это была реально работающая норма международного права. Не подлежит сомнению и то, что Советский Союз в договорах 1920 г. признал за эстонским, латышским и литовским народами право на самоопределение. И то и другое полностью соответствует действительности. Действительности не соответствует только обвинения СССР в нарушении права наций на самоопределение при включении Эстонии, Латвии и Литвы в свой состав.

С.В.Черниченко задается совершенно справедливым вопросом: "Почему, наконец, надо считать, что окончательное самоопределение в Прибалтике осуществилось именно в период с 1918 года по 1920 год и народы не имеют права, так сказать, пересамоопределиться? Особое значение имеет следующее: признание Россией независимости Прибалтийских государств в 1918 году, а затем в 1920 году не свидетельствует о том, что они в дальнейшем не могли войти в состав другого государства, если это не противоречило общему международному праву" (36).

Ситуация настолько очевидна, что официозные прибалтийские историки и правоведы не смогли выдумать в ответ ничего кроме "обогатившего" международное право утверждения - народы имеют право самоопределиться только один раз за всю свою историю. Профессор Д.Лебер так прямо и заявил: "Право самоопределения является постоянным и продолжительным. Если оно раз было применено, то субъект этого права больше не может воспользоваться им в отношении этого же объекта" (37). Имеют ли народы право изменять свою позицию в отношении однажды выбранной формы государственной власти, правящей партии и личности президента профессор, к сожалению, не объяснил. "Откровение Лебера" (иначе не назовешь) лучше всего характеризует "научный" уровень прибалтийского официоза.

Незаконная аннексия или добровольное вхождение

Одним из наиболее распространенных доводов в пользу противоправного характера присоединения Прибалтики является утверждение о нарушении демократических норм при выборах новых органов законодательной власти, проголосовавших за вхождение в состав СССР, в нарушение действовавших конституций, и поэтому не соответствии их решений подлинной воле эстонского, латышского и литовского народов.

По официальной латышской версии, выраженной И.Фелдманисом: "Всем трем малым государствам, в нарушение действующих конституции и законов, были навязаны новые выборы, которые состоялись в присутствии советских оккупационных войск. <...> Результаты выборов были сфальсифицированы, и они не отражали волю народа. <...> Принятая без дебатов декларация "О вступлении Латвии в состав Союза Советских Социалистических Республик" изменила государственный строй Латвии и ликвидировала ее формальную независимость, игнорируя необходимость народного голосования, как это установлено в статье 77 Конституции Латвии. Тем самым декларация и последовавшее за нею включение Латвии в состав СССР нарушили статьи 1, 2 и 3 Конституции и считаются антиконституционными" (38). Отсюда делаются далеко идущие выводы: включение Эстонии, Латвии и Литвы было аннексией - насильственным присоединением территории других государств, вопреки воли их народов. Следовательно, последствия такого присоединения юридически ничтожны, никаких прав на аннексированные территории Советский Союз не получил, а насильственно присоединенные страны де-юре сохранили свою государственность. Таким образом "аннексия", подобно "оккупации" используется для обоснования континуитета прибалтийских республик, финансовых и территориальных претензий к России, "права" на дискриминацию русского населения.

Казалось бы, правовую позицию прибалтийских режимов в данном вопросе делает неуязвимой то, что в преамбуле договора между РСФСР и Литвой "Об основах межгосударственных отношений" от 27 июля 1991 г. содержится указание на важность "устранения Союзом ССР нарушающих суверенитет Литвы последствий аннексии 1940 г." (39). Зачем Ельцин, заинтересованный в поддержке Запада и сепаратистов в СССР, пошел на подписание такого документа понятно, но пока договор не отменен, его положения являются обязательными для российских властей.

Однако козырной картой для обоснования претензий к России договор не стал и используется исключительно в пропагандистских целях. Причина в низкой квалификации российских демократов (ныне именующих себя либералами) и литовских сепаратистов, подготовивших документ. В межвоенный период в международном праве далеко не всякая аннексия считалась незаконной. На это прямо указывает такой известный знаток международного права, как С.В.Черниченко: "До Второй мировой войны недействительной считалась аннексия, явившаяся результатом агрессивной войны или же договора, заключенного под принуждением. <...> Если считать аннексией включение Прибалтийских государств в состав Советского Союза, то она не была результатом ни агрессивной войны, ни договора, навязанного силой" (40). Следовательно, сама по себе квалификация действий СССР в качестве аннексии Прибалтики ни в коей мере не превращает эти действия в юридически ничтожные и не отрицает факта возвращения Советским Союзом законных прав на прибалтийские территории.

Ельцинская формулировка про "аннексию", являясь обязательной для российской власти (пока договор не пересмотрен), вовсе не означает, что аннексия была, и не лишает российскую общественность права настаивать на приведении договора в соответствие с историческими реалиями. На том основании, что, во-первых, наличие военных баз одного государства на территории другого с точки зрения международного права не является основанием для признания выборов нелегитимными, а решений избранных органов власти юридически ничтожными. Во-вторых, нет никаких причин отрицать наличие массового недовольства социально-экономическим и этническим гнетом диктаторских режимов Ульманиса, Сметоны и Пятса и его влияния на итоги выборов. Известный специалист по истории Латвии Л.М.Воробьева прямо утверждает: "Было бы абсолютно неоправданно отрицать, что события лета 1940 г. в Латвии не были результатом выступления самого латышского народа, большая часть которого активно или пассивно поддержала линию КПЛ на коренные преобразования внутренней жизни и вхождение Латвии в СССР" (41).

Более того, для обоснования неправомерности термина "аннексия" совершенно нет нужды вдаваться в чисто исторический спор о том кто, какие проценты и насколько "чисто" на выборах получил. Для этого гораздо важнее задаться вопросом, который поставил С.В.Черниченко: "Когда народы Латвии, Литвы и Эстонии вполне "стерильно" выражали свою волю? Критериев здесь нет, и в международном праве их не найти, а политические оценки субъективны (выделено мною - И.Ш.)" (42). Последний тезис в данном случае имеет принципиальное значение. Существует только один правовой путь признания итогов выборов нелегитимными: решение суда, имеющего соответствующую юрисдикцию. Только оно, и ничто больше, способно отменить результаты голосования, в случае доказательства их фальсификации. Это не формализм и не юридическое крючкотворство, а объективная необходимость. В противном случае вся система международных отношений может быть обрушена. Не составит труда заинтересованным политическим силам под лозунгом "недемократичности" народного волеизъявления отменить задним числом, например, результаты практически всех референдумов об изменении государственной принадлежности тех или иных территорий, и "ящик Пандоры" открыт. Соответственно, попытки признать юридически ничтожными обращения высших законодательных органов Эстонии, Латвии и Литвы с просьбой о вступлении в СССР на основании наличия там советских военных баз и якобы неопровержимого довода - "знаем мы, как проводились выборы" - на самом деле путь в никуда. Причем, в первую очередь, для прибалтийских государств. Их государственность при таком подходе рассыпается подобно карточному домику.

Прибалтийским режимам следовало бы прислушаться к предупреждению российского МИДа: "Если подвергать сомнению легитимность органов власти советского периода, возникает вопрос и о легитимности провозглашения республиками Прибалтики своей независимости" (43) кратически избранными структурами, в условиях явной немецкой оккупации, также оказывается под вопросом.

Следовательно, при таком подходе самым легитимным волеизъявлением народов Прибалтики вполне может оказаться выбор лета 1940 г. Ссылки на его противоречие конституциям Эстонии, Латвии и Литвы ситуацию для их этнократических режимов не выправят. Все прибалтийские диктаторы совершили антиконституционные военные перевороты (Пятс и Ульманис в 1934 г, Сметона в 1926 г.). Возвращение Прибалтики, естественно, проходило в рамках действующей на тот момент политической системы. СССР не мог попрать то, что было уже давно попрано. И было бы очень странно требовать от Советского Союза, чтобы он отказал в приеме прибалтийским республикам во имя давно не действующих у них конституционных норм. Это откровенная демагогия и ничего больше. В то время как при провозглашении и первой независимости и второй были нарушены действующие законы Российской республики и СССР.

Непризнание

В качестве доказательства попрания СССР норм международного права нередко приводится тезис о том, что страны Запада не признали вхождение Прибалтики в Советский Союз. Как пишет Л.Мялксоо: "Отказ в существенной части практики государств полностью признать аннексию убедительно свидетельствовал о ее незаконности, подтверждая, что завоеватель не смог приобрести правовой титул на завоеванную территорию и, кроме того, что завоеванное государство не прекратило своего существования с точки зрения международного права" (44).

Однако на этот счет есть исчерпывающий Комментарий МИД России: "Подобные утверждения выглядят по меньшей мере странно. Не говоря в данном случае о решениях Ялтинской и Потсдамской конференций, напомним о более свежем событии. 1 августа 1975 года лидеры стран Европы, США и Канады подписали в Хельсинки Заключительный акт СБСЕ, положивший, как известно, начало процессу разрядки напряженности на европейском континенте и тому, что сегодня именуется общеевропейским процессом. Одним из центральных элементов этого документа было признание территориальной целостности государств, принципа нерушимости границ в Европе. Примечательны слова, произнесенные при подписании Заключительного акта Президентом США Дж.Фордом: "Соединенные Штаты Америки с удовольствием подписываются под этим документом потому, что мы подписываемся под каждым из этих принципов". Остается только посоветовать тем, кто претендует сегодня на "новое прочтение истории", хотя бы иногда обращаться к документальным первоисточникам" (45).

Конечно, как совершенно справедливо пишет М.И.Семиряга, "в ноябре 1975 г. палата представителей конгресса США приняла резолюцию о том, что США, независимо от Заключительного акта, принятого в Хельсинки, продолжают признавать суверенитет и независимость Эстонии, Латвии и Литвы. Тогда же, после Совещания в Хельсинки, президент Франции, премьер-министр Великобритании и канцлер ФРГ также заявили, что их подписи не означают никакого изменения в позициях их стран, не означают юридического признания перехода Прибалтики в состав СССР" (46).

Однако эти факты говорят не о незаконности действий СССР, а о цене подписей руководителей ведущих стран Запада под международными документами. Заключительный акт не является международным договором, но "закрепленные в нем принципы, которыми участники хельсинкского процесса обязались руководствоваться в отношениях друг с другом, являются, бесспорно, международно-правовыми" (47). Поэтому, когда заявляют о непризнании Западом вхождения Прибалтики в СССР, всякий раз обвиняют в нарушении норм международного права не Советский Союз, а США, Англию, Францию и ФРГ.

Кроме того, нужно не забывать, признание имеет декларативный характер и выражает отношение признающего государства к тем или иным изменениям на политической карте мира, но не определяет их. Так, в Уставе ОАГ в качестве одного из принципов прямо зафиксировано: "Политическое существование государства не зависит от его признания другими государствами" (48).

Следовательно, непризнание некоторыми странами Запада включения Прибалтики в состав СССР ни в коей мере не определяло и не могло определить правовой статус этих территорий. Оно лишь выражало их отношение к возвращению Советским Союзом отторгнутых от него в период Гражданской войны земель. Ничего более. Впрочем, даже если бы признание имело конститутивный характер, и определяло статус территорий, то и в этом случае правомерность возвращения Прибалтики в 1940 г. не могла бы быть поставлена под сомнение. В то время, как независимость Эстонии, Латвии и Литвы при таком подходе, утрачивает всякую легитимность. Эстония постоянно ссылается на тартуский мирный договор 1920 г., в котором "Россия признает безоговорочно независимость и самостоятельность Эстонского Государства и отказывается добровольно и на вечные времена от всяких суверенных прав, кои принадлежали России в отношении к Эстонскому народу и земле в силу существовавшего государственно-правового порядка, а равно на основании международных договоров, которые в указанном здесь смысле теряют силу на будущие времена. Из прежней принадлежности к России для Эстонского народа и земли не возникает никаких обязательств в отношении к России" (49). Договор действительно крайне выгодный для Эстонии, от него эстонцы отсчитывают свою независимость. НО. На вечные времена от всех прав России на территорию Эстонии отказалось непризнанное международным сообществом правительство большевиков, против которого в 1920 г. значительная часть России боролась на фронтах Гражданской войны.

Поэтому, руководствуясь логикой поборников мифа об "оккупации", придется признать тартуский мирный договор юридически ничтожным (договор узурпаторов с сепаратистами), а отделение Эстонии от России незаконным. Поборники мифа об "оккупации" любят ссылаться на то, что "незаконное деяние не может привести к возникновению права" (ex injuria jus non oritur). При этом они, почему то уверены, что данное правило не будет применено к ним самим: отделение Прибалтики и в начале века и в конце проходило с явным нарушением законодательства. Следовательно, подпадало под определение незаконного деяния, не приводящего к возникновению права.

*****

Как видим, миф об "оккупации" Прибалтики, на основании которого современные прибалтийские республики объявили себя прямым продолжением довоенных государств (континуитет), поразили в правах сотни тысяч русских и выдвигают финансовые и территориальные претензии к России, абсолютно не соответствует действительности. Это не более чем сознательная дезинформация или проще - ложь. В настоящее время мы можем только удивляться тому, как Сталин смог, в условиях уже идущей Второй мировой войны, решить задачу возвращения Прибалтики, для обеспечения безопасности страны, и восстановления исторической справедливости, в полном соответствии с нормами международного права. Именно благодаря мастерству дипломатии того времени современный российский МИД на все обвинения в "оккупации", и требования покаяться за нее имеет возможность неизменно спокойно отвечать: "Российская позиция по данному вопросу неоднократно излагалась и остается неизменной. И ввод дополнительных частей Красной Армии, и присоединение прибалтийских государств к Советскому Союзу не вступали в противоречие с нормами действовавшего в то время международного права" (50).

Конечно же, никакие доказательства несостоятельности мифа об "оккупации" не приведут к его исчезновению. Он порожден не ошибками в историко-правовых исследованиях, а жизненными интересами этнократических режимов Прибалтики, геополитическими интересами Запада и природой российских либералов. В связи с этим крайне показательна история с одним из лидеров Народного фронта Эстонии Марью Лауристина. Будучи профессором Тартуского университета, она понимала невозможность квалифицировать присоединение Прибалтики как "оккупацию" и предлагала коллегам убрать этот термин из обращения к главам европейских держав, т.к. "юристы на Западе будут смеяться над правовой безграмотностью эстонского парламента" (51).

Термин не убрали и юристы не засмеяли. С тех пор Конгресс США, Европарламент, главы государств и правительств государств Запада неоднократно требовали от России признать "оккупацию" Прибалтики и покаяться за нее. Причина не в низкой квалификации их правовых служб, а в стратегических интересах Запада. Точно также нет никаких оснований обвинять в необразованности или неспособности узнать смысл используемых терминов российских либералов. Из всего этого вовсе не следует, что нет смысла доказывать правомерность возвращения Прибалтики в состав СССР (России). Это необходимо не для вразумления противников, а для осознания собственной правоты и выработки адекватной вызову стратегии ответа. Без сознания собственной правоты невозможно перейти от продолжавшейся все последние десятилетия политики обороны к последовательному и принципиальному отстаиванию государственных интересов России и российских соотечественников в Прибалтике. Тем более, что политика обороны, в сущности, является игрой в поддавки.

Как совершенно справедливо отмечает директор Балтийского центра исторических и социально-политических исследований (Латвия) Виктор Гущин: "Позиция же России, <...> что никакой оккупации в 1940 году не было, должного влияния на международное сообщество пока не оказывает. <...> Заявляя о непризнании факта оккупации и жестко критикуя институт неграждан в Латвии и Эстонии, Россия в то же время признает невсеобщие выборы в этих странах демократическими и легитимными, хотя институт неграждан является производным от признания факта оккупации. Получается, что, заявляя о непризнании оккупации, Россия одновременно признает ее последствия" (52).

Однако есть все основания утверждать, что время игры в поддавки проходит. В.В.Путин в программной статье по вопросам международной политики перед президентскими выборами счел необходимым особо остановиться на ситуации с правами человека в прибалтийских этнократиях: "Мы будем самым решительным образом добиваться выполнения властями Латвии и Эстонии многочисленных рекомендаций авторитетных международных организаций относительно соблюдения общепризнанных прав национальных меньшинств. С существованием позорного статуса "неграждан" мириться нельзя. Да и как можно мириться с тем, что каждый шестой латвийский житель и каждый тринадцатый житель Эстонии как "неграждане" лишены основополагающих политических, избирательных и социально-экономических прав, возможности свободно использовать русский язык" (53).

Важно подчеркнуть, что это не просто намерение или добрая воля одного человека. Такая позиция Президента отражает и выражает изменившуюся ситуацию в России и в самой Прибалтике. Русские в Прибалтике отходят от шока распада СССР. На латвийском референдуме русская община ясно дала понять, что не намерена больше мириться с положением граждан второго сорта, "низшего экономического класса" в латышском государстве. Как не намерена ни эмигрировать, ни ассимилироваться. Комплекс "гражданского оккупанта" им привить не удалось.

Рост русского национального самосознания становится очевидным фактом, и дальновидный политик просто вынужден с ним считаться. Следовательно, прекращение игры в поддавки с прибалтийскими этнократиями, попирающими под прикрытием мифа об "оккупации", фундаментальные права человека, объективно неизбежно.

*****

1) Гладилин И. Прибалты признались - никакой "оккупации" Советским Союзом не было

2) Павловский И. Литовский аргумент <<сам дурак>> не переспоришь - http://www.regnum.ru/news/1531911.html.

3) Фелдманис И. Исторические и международно-правовые аспекты. - http://www.am.gov.lv/ru/latvia/history/history-juridical-aspects.

4) http://www.newsru.ru/russia/23may2005/otmertvogoslaushi.html.

5) http://lenta.ru/news/2005/05/21/pardon/.

6) http://www.regnum.ru/news/460686.html.

7) http://www.echo.msk.ru/programs/personalno/36198/.

8) Известия. 1989. 27 дек. С.2.

9) Дембский С. Мюнхенское соглашение и Пакт Риббентропа-Молотова через семьдесят лет: проблемы, интерпретации влияние//Международный кризис... С.56.

10) См. подробнее: Шишкин И.С. Пакт Молотова-Риббентропа в контексте международного права.- http://www.regnum.ru/news/polit/1482316.html.

11) Фелдманис И. Исторические и международно-правовые аспекты. - http://www.am.gov.lv/ru/latvia/history/history-juridical-aspects.

12) Черниченко С.В. О <<оккупации>> Прибалтики и нарушении прав русскоязычного население>>. - http://www.mid.ru/ns-pobeda.nsfb33502cdd8144475c3256eda0037e5fc/a9693d8763f70b92c3256f00001e65f2?OpenDocument.

13) Там же.

14) Симонян Р.Х. Оккупационная доктрина в странах Балтии: содержательный и правовые аспекты.//Государство и право. 2011. - No.11.

15) Мялксоо Л. Советская аннексия и государственный континуитет: Международно-правовой статус Эстонии, Латвии и Литвы в 1940-1991 гг. и после 1991 г. Исследование конфликта между нормативностью и силой в международном праве. Тарту. Изд-во Тартуского ун-та. 2005.. - С.75.

16) Мялксоо Л. Советская аннексия и государственный континуитет: Международно-правовой статус Эстонии, Латвии и Литвы в 1940-1991 гг. и после 1991 г. Исследование конфликта между нормативностью и силой в международном праве. Тарту. Изд-во Тартуского ун-та. 2005. - С.122-127.

17) Симонян Р.Х. Указ.соч.

18) Фалин В.М. К предыстории пакта о ненападении между СССР и Германией // Партитура Второй мировой. Кто и когда начал войну? - М.: Вече, 2009. - С.48

19) Макарчук В.С. Государственно-правовой статус западно-украинских земель в период Второй мировой войны: историко-правовое исследование / Пер. с укр. Фонд <<Историческая память>>. - М., 2010. - С.172.

20) Там же. С.172.

21) Макарчук В.С. Указ. соч. - С.161.

22) Фелдманис И. Исторические и международно-правовые аспекты. - http://www.am.gov.lv/ru/latvia/history/history-juridical-aspects.

23) Семиряга М.И. Тайны советской дипломатии. 1939 - 1941.

24) Дмитрий Кленский. Почему Запад твердит о <<советской оккупации>>, хотя это свидетельствует о его лицемерии? - www.regnum.ru/news/1448134.html.

25) Там же.

26) Черниченко С.В. Указ.соч.

27) Мялксо Л. Советская аннексия и государственный континуитет. Международноправовой статус Эстонии, Латвии и Литвы в 1940-1991 гг. и после 1991 г.: Исследование конфликта между нормативностью и силой в международном праве. = Тарту, 2005. - С.123.

28) Фелдмани с И. Исторические и международно-правовые аспекты. - http://www.am.gov.lv/ru/latvia/history/history-juridical-aspects.

29) Мялксоо Л. Советская аннексия и государственный континуитет: Международно-правовой статус Эстонии, Латвии и Литвы в 1940-1991 гг. и после 1991 г. Исследование конфликта между нормативностью и силой в международном праве. Тарту. Изд-во Тартуского ун-та. 2005. - С.130.

30) Цит. по: Мялксоо Л. Советская аннексия и государственный континуитет: Международно-правовой статус Эстонии, Латвии и Литвы в 1940-1991 гг. и после 1991 г. Исследование конфликта между нормативностью и силой в международном праве. Тарту. Изд-во Тартуского ун-та. 2005. - С.132.

31) Лебер Д.А. Юридические последствия пакта <<Молотова-Риббентропа>> для балтийских государств. - http://www.hot.ee/r/russconference/.

32) Черниченко С.В. Указ.соч.

33) Черниченко С.В. Указ.соч.

34) Макарчук В.С. Указ. соч. - С.175

35) Мялксоо Л. Указ. соч. С.127

36) Черниченко С.В. Указ.соч.

37) Лебер Д. Указ.соч.

38) Фелдманис И. Указ. соч.

39) Подробнее см. Демурин М.В. Советско-германские документы августа - сентября 1939 года в контексте современной политики // Партитура Второй мировой. Кто и когда начал войну? - М.: Вече, 2009. - С.342.

40) Черниченко С.В. Указ. соч.

41) Воробьева Л.М. История Латвии: От Российской империи к СССР. Кн.2. - М., 2010. - С.91.

42) Черниченко С.В. Указ. соч.

43) Комментарий Департамента печати и информации МИД России в связи с высказываниями ряда европейских политиков относительно <<оккупации>> стран Балтии Советским Союзом и необходимости осуждения этого со стороны России. 913-04-05-2005.

44) Мялксоо Л. Указ. соч. - С.57.

45) Комментарий Департамента печати и информации МИД России в отношении <<непризнания>> вступления прибалтийских республик в состав СССР. 992-07-05-2005.

46) Семиряга М.И. Указ.соч.

47) Черниченко С.В.Указ. соч.

48) Цит. по: Международное право - М.,2003. - С.89.

49) Мирный договор между Россией и Эстонией. - http://web-static.vm.ee/static/failid/358/Tartu_rahu.pdf.

50) Комментарий Департамента печати и информации МИД России в связи с высказываниями ряда европейских политиков относительно <<оккупации>> стран Балтии Советским Союзом и необходимости осуждения этого со стороны России. 913-04-05-2005.

51) Цит. по: Кустов А. Рига и Таллин украдкой признали обман. Кто в ответе? - http://www.regnum.ru/news/1530558.html.

52) Гущин В. К оценке тезиса о непрерывности континуитета ЛатвийскойРеспублики в период с 1918-го по 1991-й год: политический имеждународно-правовой аспекты. http://mn.ru/politics/20120227/312306749.html.