Александр Извольский (справа) и Эдвард Грей

Последним достижением политики Извольского стало секретное русско-итальянское соглашение в Ракониджи (под Турином) между министрами иностранных дел во время визита Николая II в Италию. Оно было заключено 11(24) октября 1909 г. Резкое усиление позиций Австро-Венгрии на Балканах вызвало политическое сближение Рима и Петербурга. Обе стороны договаривались соблюдать status quo на полуострове, поддерживать «принцип национальностей» в отношении развития балканских государств, не заключать соглашений по Балканам с третьей державой без участия одной из сторон. Сотрудничество Италии и России по договору носило исключительно дипломатический характер. Италия обязывалась благожелательно относиться к русским интересам на Проливах, а Россия — к итальянским в Триполитании и Киренаике (совр. Ливия).

Это соглашение между странами-участницами враждебных военно-политических лагерей долгое время скрывалось Италией и Россией от своих союзников. Петербург сообщил текст договора Парижу в 1912 г. Италия и Россия вместе с сочувствием встретили провозглашение Черногории королевством. Без сомнения, этому способствовали династические связи — дочери Николая Черногорского были замужем за итальянским королем Виктором-Эммануилом III, сербским королем Петром, русскими Великими Князьями Николаем и Петром Николаевичами.

Между тем, ситуация на Проливах и Балканах становилась все менее управляемой. Придя к власти в Турции, младотурки немедленно приступили к унификационной политике, в то время, как практически все их союзники по революции исходили из принципа децентрализации, который, к тому же, каждая национальная партия трактовала по-своему. Уже в 1908 г. младотуркам пришлось столкнуться с сопротивлением курдов, недовольных подготовкой реформы войск «хамидие». В Анатолии, Западной Армении, Месопотамии одно за другим вспыхивали курдские восстания. Тем не менее в августе 1910 г. она была проведена — вместо 64 полков «хамидие» были организованы 29 «Аширет Хафиф Сувари Алайли Низамнамези», т. е. племенных полков легкой кавалерии, поставленных под контроль регулярной армии. Недовольны были и арабы, среди которых началось движение к самоопределению, причинами которого были как национальные, так и религиозные мотивы — часть племен Аравийского полуострова была недовольна строительством железной дороги в Хеджазе, т. е. на аравийском побережье Красного моря. Еще в начале 1905 г. Йемене начался мятеж махдистов, который турецкая армия оказалась не в состоянии подавить, несмотря на жесточайшие и масштабные карательные акции. Оппозиция в меджлисе быстро сделала новый орган власти ненужным для победившей партии, управление с опорой на выборных представителей народа было недолгим. После переворота 1909 г. от парламента фактически отказались, а в январе 1912 г. он был распущен, а новые выборы дали безусловный контроль над ним младотуркам. Правительство перешло к политике «оттоманизации», а фактически тюркизации, и начало с албанцев. Кроме того, новые власти предприняли попытку разоружения населения в Македонии и настояли на выводе иностранных военных представителей, что привело к резкому обострению ситуации в регионе. В 1910 г. младотурки попытались централизовать управление в Албании, ввести обучение в школе только на турецком языке, установить постоянное налогообложение племен, чего ранее никогда не было. Особых сложностей не предвиделось, хотя бы потому, что единый албанский литературный язык еще не сложился, разные племена говорили на разных диалектах, показателем учености у мусульман-албанцев было знание арабского языка, у христиан — греческого и латыни, интерлингвом часто служил турецкий.

В парламенте министр внутренних дел Турции заявил, что албанцев как народа не существует. «Вар, Эфендим, вар!» («Есть, господин, есть!») — закричали в ответ албанские депутаты. Дискуссия ни к чему не привела, и в марте 1910 г. албанцы под руководством племенных вождей начали широкое восстание в районе Косово. Восстание быстро подавлено, вслед за чем около 12 тысяч албанцев бежали в Черногорию. Последовало закрытие албанских школ и газет, аресты лидеров националистов и запрет на печатание слов «албанец» и «Албания» в османской периодике. В марте 1911 г. восстание подняли северные, горные албанские племена, в основном католики. Оно было быстро подавлено, но уже в июне 1911 г. началось новое. В августе 1911 г. турецкая администрация предложила лидерам племен условия амнистии — право на школьное обучение на родном языке, право на ношение оружия, право для албанских призывников проходить воинскую службу только на территории Европейской Турции. Эти уступки были связаны с ухудшившимся внешнеполитическим положением Османской империи.

Италия, формально занимавшая позицию Великой Державы, нуждалась в военной победе для подтверждения данного статуса. Проблема оставалась в одном: найти достаточно слабого противника. Рим уже имел неприятный опыт в виде итало-абиссинской войны 1889−1896 гг. Попытка завоевать это африканское государство закончилась поражением итальянского экспедиционного корпуса под Адуа 1 марта 1896 г. На этот раз в качестве подходящей жертвы была выбрана Османская империя. 28 сентября 1911 г. Италия «в связи с беспорядками» в турецких провинциях Триполитания и Киренаика потребовала от Турции в 24 часа согласиться на военное занятие Италией этих провинций. На следующий день, после уклончивого ответа из Константинополя, Турции была объявлена война. За три дня до ультиматума итальянским миссиям и консульствам на Балканах была отправлена циркулярная телеграмма министра иностранных дел, в которой говорилось о том, что задачей политики Рима на полуострове является сохранение status quo. Итальянцы заранее провели мобилизацию — в армию было призвано около 80 тыс. солдат, половина из которых была выделена в экспедиционный корпус. В Киренаике и Триполитании у турок имелась всего лишь одна дивизия — около 12 тыс. солдат, рассыпанных по гарнизонам численностью от 400 до 10 чел. по побережью длиной 1320 км. При полном превосходстве итальянского флота их судьба была решена, возможность оказания помощи по суше исключалась — англичане отказались предоставить Турции право перебросить войска через территорию Египта. 4 октября 1911 г. итальянцы заняли Тобрук, 5 октября, после двухдневной бомбардировки — Триполи. Турецкие прибрежные батареи ничего не могли сделать — их снаряды попросту не долетали до итальянских кораблей, и 300 морских орудий расстреливали противника, как мишени на учениях. На берег поначалу был высажен десант — 1200 морских пехотинцев. К середине октября экспедиционный корпус в северной Африке составил 22 тыс. чел.

Прибрежные гарнизоны были быстро разбиты, но легкой военной прогулки не получилось. Внезапно в контрнаступление перешли немногочисленные турецкие силы и ополчения кочевников, итальянцы начали нести потери и после неудач вынуждены были перейти к обороне в прибрежной полосе. Триполи оказался блокированным. Попавшие в плен итальянцы, в том числе и раненые, умерщвлялись после самых изощренных пыток. В ответ войска приступили к массовым репрессиям против населения. К середине ноября Рим довел численность своего корпуса в Триполитании до 50 тыс. чел., войска получили пулеметы, тяжелую артиллерию (ее действие производило особо сильное впечатление на арабов). Здесь, в Северной Африке, впервые в военных целях были использованы самолеты. Они занимались разведкой, летчики сбрасывали гранаты на головы противника. 21 ноября итальянцы перешли в контрнаступление и разбили турок и арабов.

Кроме того, военные действия велись в Адриатике, где итальянцы блокировали албанское побережье (от каких-либо масштабных операций в Албании Рим отказался по соглашению с Веной), в Эгейском море, где начали действовать итальянские крейсера, и в Красном море, куда также была отправлена крейсерская эскадра. Дело в том, что арабские повстанцы в Йемене с началом войны прекратили борьбу с турками, и предложили им совместные действия против итальянской колонии Эритрея. Ее гарнизон насчитывал всего 3,7 тыс. чел, а с учетом возможного вооружения местного ополчения — не более 10 тыс. Турецко-арабские силы оценивались приблизительно в 100 тыс. чел., и только наличие итальянского флота в Красном море гарантировало Эритрею от вторжения. Отношение Великих Держав к действиям Италии было достаточно благожелательным. Наиболее спокойно к ним отнеслась Германия. Австро-Венгрия не хотела, чтобы война затронула Балканы, Англия стремилась избежать угроз торговому судоходству. Россия опасалась того, что военные действия могут поставить под угрозу ее интересы в Восточном Средиземноморье, но уже 23 сентября (6 октября) 1911 г. объявила о своем нейтралитете. Опасение турецкого правительства получить удар в спину было рассеяно. 30 сентября (12 октября) 1911 г. русский посол в Турции Н.В. Чарыков выступил с инициативой двусторонней договоренности между Петербургом и Константинополем, предусматривавшей изменение режима Проливов и признание Турцией права прохода русских военных судов и грузов через Босфор и Дарданеллы.

Фактически Чарыков хотел добиться того же, чего и Извольский во время своих переговоров с Эренталем, только напрямую. В качестве аргументов Чарыков приводил как технические доводы — резкое усиление возможностей турецкой обороны Дарданелл при русском участии, так и обещание способствовать сближению балканских государств с Турцией. Без сомнения, это была идеальная с русской точки зрения, формула решения проблемы, но младотурецкое правительство явно не доверяло России и предпочло затягивать время, обращаясь за поддержкой в Берлин, Париж и Лондон. В конце концов, Константинополь согласился на предложение, но при условии участия в договоре Великобритании, от чего та сразу же отказалась. Переговоры зашли в тупик, и 2(15) декабря 1911 г. Сазонов распорядился прекратить их, вслед за чем счел за благо объявить демарш Чарыкова личной инициативой посла и в марте 1912 г. отозвать его из Турции. Постоянное внимание Петербурга к черноморским Проливам и их режиму имело далеко не только военную составную.

Россия, имея одни из самых низких среднедушевых норм потребления хлеба в Европе (Австро-Венгрия — 21,1 пуда в год, Россия — 23,1 пуда в год, Франция — 25,5 пуда в год, Англия — 27,3 пуда в год, Германия — 28,8 пуда в год, Бельгия — 29,2) продолжала активно экспортировать зерновые. За 15 лет, предшествовавших I Мировой войне (1898−1913), из 21,9 млрд. руб. всех финансовых поступлений в Россию около 80% было получено за счет экспорта, а остальные средства — за счет государственных займов (2 млрд. руб.) и иностранных вложений в промышленность, торговлю и кредитные учреждения. Эти поступления, а следовательно, и стабильность русской экономики, во многом основывались на хлебном экспорте. Даже в неблагополучном 1911 году, когда в России было собрано 3.77 млрд. пудов зерновых (против 4,6 млрд. пудов в 1910, 4,48 млрд. в 1912 и 5,41 млрд. в 1913), объем вывоза хлеба изменился не существенно. В 1911 он составил 821 млн. пудов (против 847 млн. пудов в 1910, 548 млн. в 1912, 648 млн. в 1913).

Доходы от экспорта при этом составили: в 1910 году — 735,3 млн. руб., в 1911 — 735,3 млн. руб., в 1912 — 547,1 млн. руб., в 1913 — 589,9 млн. руб. Таким образом, даже в неурожайном 1911 году, когда в 20 губерниях страны голодало несколько миллионов человек, а в Думе шло острое обсуждение вопроса о земле, инициированное крестьянскими депутатами, доходы России от экспорта превосходили, и притом существенно, показатели гораздо более благоприятных для сельского хозяйства 1912 и 1913 годов. Товарность русского хлеба базировалась на низких нормах его внутреннего потребления и, кроме того, на возможности дешевых перевозок. Сухопутный транзит обходился в это время приблизительно в 25 раз дороже морского. За десятилетие 1903−1912 гг. через Дарданеллы прошло приблизительно 37% всего экспорта Империи. С началом итало-турецкой войны в сентябре 1911 года положение на Проливах периодически обострялось, что приводило к их временному закрытию в 1912—1913 годах.

Уже во второй половине октября 1911 г. турки приступили к минированию подступов к портам Салоник, Смирны, Бейрута, минные заграждения были установлены и в Дарданеллах. Одновременно разразился правительственный кризис — великий визирь вынужден был подать в отставку под давлением критики в парламенте, упрекавшего его за вывод войск из Северной Африки в Йемен и за оставление Триполитании и Киренаики беззащитными. Новое правительство было настроено решительно. На Галлиполийском полуострове был размещен 40-тысячный гарнизон, введены ограничения для судоходства в Проливе — движение судов допускалось только в дневное время и только с турецким лоцманом. Военные действия затянулись, к середине февраля 1912 г. в Триполитании и Киренаике численность арабских ополченцев, с большим успехом противостоявших итальянцам, достигла 50 тыс. чел. Рим был вынужден увеличить свой экспедиционный корпус в Северной Африке до 120 тыс. чел. при 200 орудиях. Турция не собиралась соглашаться с потерей территории, а Италия по финансовым причинам не могла слишком долго находиться в состоянии войны. Расходы королевства на войну с начала конфликта до середины февраля 1912 г. составили 215,6 млн. лир, по планам министерства финансов, компенсировать внутренние займы на войну удалось бы не ранее 1917 г.

С января 1912 г. для давления на Константинополь активизировал свои крейсерские операции итальянский флот. 24 февраля итальянцы обстреляли Бейрут и потопили в порту этого города старый броненосец береговой обороны и миноносец. С конца февраля флотилии итальянских миноносцев начали активные действия в районе Эгейского моря. Возникла реальная угроза распространения военных действий на Дарданеллы. Впервые о планах действий Рима на Проливах было заявлено в ноябре 1911 г. Эренталь информировал русского посла в Вене, что «…допускает мысль, что на днях итальянский флот ворвется в Дарданеллы, рискуя даже потерять два-три судна, и постарается добраться до Константинополя, чтобы заставить султана подписать там мир».

На самом деле итальянцы вовсе не собирались рисковать своими кораблями. Они ограничились демонстрацией. 17 апреля их эскадры, осуществлявшие блокаду турецкого побережья Средиземного моря, соединились у острова Родос. 18 апреля 1912 года они обстреляли турецкие укрепления на Дарданеллах. За 2,5 часа обстрела итальянские суда выпустили с дальнего расстояния 342 снаряда и удалились, не нанеся почти никакого вреда туркам (15 убитых и 18 раненых). Турецкая береговая артиллерия сделала 150 выстрелов, но не нанесла ни потерь, ни повреждений противнику. Демонстрация морской силы Италии у входа в Мраморное море была рассчитана скорее как психологическая, чем собственно военная акция.

16 апреля Великие Державы запросили Порту об условиях будущего мира, а 18 апреля в Константинополе открывались заседания нового состава парламента. Обстрел Дарданелл привел к результатам, совершенно обратным ожидаемым. Решимость турецкого правительства продолжать войну и не идти на уступки только усилилась. В тронной речи в меджлисе султан заявил: «И мы также желаем мира, но не иначе, как при условии действительного и полного сохранения всех наших верховных прав.» В тот же день турецкое правительство известило представителей иностранных государств о том, что оно немедленно приступает к дополнительному минированию Дарданелл, в связи с чем пролив закрывался для всех иностранных судов «впредь до нового объявления». Было ясно, что пока итальянские суда не покинут Эгейское море, турки не захотят возобновлять плавание по Дарданеллам. В мирное время через пролив ежедневно проходило до 60 пароходов водоизмещением примерно по 4 тыс. тонн. Закрытие навигации задержало в Мраморном море около 180 торговых судов разных стран, а у входа в Пролив со стороны Эгейского моря — около 100.

Первым отреагировал на случившееся Лондон. Уже 19 апреля заместитель секретаря иностранных дел сэр А. Николсон заявил итальянскому поверенному в делах в Англии, что весьма сожалеет об акциях Рима на Проливах, так как они ставят под угрозу интересы как мировой, так и британской торговли. В тот же день свое недовольство в Вене высказал и граф Бертхольд — по его словам, итальянское правительство «совершает ошибки за ошибками». Государства, интересы которых были связаны судоходством на Проливах, сразу же начали нести значительные убытки. Закрытие Проливов нанесло существенный ущерб русской черноморской торговле и государственным финансам. Потери, которые несла при этом Россия, превосходили 30 млн. рублей в месяц, показатели вывоза через Черноморские порты в 1912 г. сократились до 433 млн. рублей (для сравнения: в 1911 г. они составили 568 млн., в 1910 г. — 565 млн. руб.). К концу апреля убытки Великобритании от прекращения торгового судоходства на Проливах составили 100 тыс. фунтов, каждый день блокады обходился английским судовладельцам, корабли которых были задержаны в результате закрытия Дарданелл, в 9 тыс. фунтов.

Сложилась весьма двусмысленная ситуация. И Рим, и Константинополь надеялись, что потери в торговле через Проливы приведут к тому, что европейские страны начнут действовать в их пользу. Италия рассчитывала, что это приведет к ускорению мирного договора, Турция — к обузданию аппетитов ее противника. Ни одна из сторон не собиралась идти на уступки. 23 апреля турецкое правительство дало официальный ответ на запрос Великих Держав об условиях возможного мира с Италией, выдержанный в стиле тронной речи султана от 18 апреля 1912 г. 18 апреля (1 мая) 1912 г. Сазонов предложил Великим Державам обратиться по отдельности к Турции с заявлением об открытии судоходства в Дарданеллах. В тот же день Турция объявила о своем решении открыть пролив, а Англия сделала предложение Державам обратиться к Италии с требованием не допускать более военных акций у Дарданелл. Петербург и Париж отказались поддержать инициативу Лондона на том основании, что ее реализация приведет к обратной реакции в Риме. 4 мая итальянцы приступили к высадке десанта на острове Родос, через 13 дней остатки его гарнизона сложили оружие. Всего в течение месяца в Эгейском море было занято 12 островов. Турецкий флот не смог оказать какого-либо сопротивления этим действиям, тем не менее, с 17 мая Порта вынуждена была восстановить судоходство в Дарданеллах. Переговоры между Италией и Турцией начались в Лозанне 12 июля, но вскоре они были сорваны из-за абсолютного несовпадения позиций сторон. Младотурецкое правительство в это время находилось под сильнейшим давлением своих противников, недовольных результатами правления революционеров и требовавшими их смещения. Оно просто не могло себе позволить идти на внешнеполитические уступки. В ночь с 18 на 19 июля флотилия итальянских миноносцев прорвалась в Дарданеллы. Военного значения этот набег не имел, а Рим объяснил его тем, что турецкие военные суда вышли из пролива, а его минная флотилия вынуждена была атаковать противника. Действия итальянцев получили жесткую оценку европейской дипломатии, и вновь Проливы уже не закрывались. Набеги итальянских кораблей им больше не угрожали. В августе 1912 г. мирные переговоры возобновились, они шли на фоне очередного обострения положения на Балканах.

15 октября 1912 г. в Лозанне между Италией и Турцией был заключен мир, по которому владения Виктора-Эммануила III приращивались, кроме Ливии, еще и 7 островами архипелага Додеканез и островом Родос. На подступах к Проливам появились военные позиции еще одного государства. Первоначально мир был объявлен прелиминарным, но его почти сразу же признали все Великие Державы. Россия сделала это 3(16) октября, в тот же день, когда итальянский поверенный в делах в Петербурге официально известил МИД о заключении мира и запросил признания его условий. 18 октября договор официально вступил в силу. Единственной небольшой уступкой, которой сделал Рим Константинополю, было согласие Италии поддержать предложение Турции начать переговоры с заинтересованными сторонами об отмене режима капитуляций (ст.8). В день подписания мирного договора король Виктор-Эммануил III издал декрет, подтверждающий право султана, как халифа, на духовную власть над мусульманами новой итальянской колонии в Африке (ст.2). Итало-турецкая война, к глубокому удовлетворению Великих Держав, в том числе и России, закончилась, но практически сразу же после окончания этой войны началась новая — I Балканская.