Кто и во что теперь интегрирует Туркменистан?

На днях в Ашхабаде завершились переговоры между президентом Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедовым и президентом Исламской Республики Иран Хасаном Рухани, прибывшим в Туркменистан с государственным визитом. Как и ожидалось, они оказались плодотворными. Такая характеристика вполне адекватно отражает состояние ирано-туркменских отношений, заложенных еще в 2003 году Туркменбаши. «У нас братские отношения с иранским народом, — говорил он тогда, — Мы не вмешиваемся в их дела, а они не вмешиваются в наши. У нас сложились доверительные отношения, лишенные взаимной подозрительности». Именно благодаря этим доверительным отношениям руководители двух стран подписали 17 документов в области транспорта, сельского хозяйства, электроэнергии, соглашения о выдаче заключенных, противодействии отмыванию денег, сотрудничестве в области энергетики и железнодорожного сообщения, а также соглашение о сотрудничестве между приграничными регионами Туркменистана и Ирана. Они договорились в течение десяти лет увеличить объем товарооборота между двумя странами до 60 млрд долларов в год, что, конечно же, более чем весомо.

По словам иранского лидера, достигнутые в Ашхабаде договоренности будут не только способствовать дальнейшему развитию отношений между двумя странами, но и принесут пользу всему региону. Среди обсуждавшихся в Ашхабаде проблем был и вопрос о туркменском природном газе. Эта страна, как известно, является резервуаром «голубого топлива» мирового значения. По запасам энергоносителей она занимает третье место в мире. Это обстоятельство выдвигает Туркменистан в число ведущих экспортеров энергоносителей на мировые рынки. «Наши страны входят в число государств — крупнейших производителей нефти и газа, и партнерство в этом направлении в будущем будет значительно расширяться», — отметил президент Хасан Рухани. И добавил: «…Иран готов к сотрудничеству в сфере обеспечения транспортировки туркменского природного газа и нефти в другие страны транзитом через Иран. Или другими словами Тегеран заявил о готовности вступить в „войну трубопроводов“ в Центральной Азии.

Как известно, на юго-востоке Туркменистана, на расстоянии примерно 200 км от афганской границы расположено второе по величине в мире газовое месторождение, от которого проложены два крупных газопровода. Один из них — „Восток-Запад“ — должен выйти к Каспийскому побережью. Именно оттуда труба может пойти на север, по маршруту Туркменистан-Казахстан-Россия, или через Каспий на запад. Напомним, что ЕС давно рассматривает Туркмению, а также Азербайджан в орбите своих интересов, связанных со строительством так называемого Транскаспийского газопровода, или Южного коридора, который позволил бы экспортировать углеводороды с туркменских месторождений в Европу в обход России. Однако эксперты признают, что до сих пор подобные проекты, анонсированные Брюсселем, носили политический характер и не имели под собой реальной ресурсной базы.

Второе направление трубопровода — Туркменистан — Китай, мощностью 30 и 40 миллиардов кубометров в год. И здесь возникает вопрос о маршрутной интриге. В ней принимают участие Россия, Иран, Китай с его проектом „Центральная Азия-Китай“ и Европейский союз, который лоббирует Транскаспийский газопровод. США лоббируют маршрут Туркменистан — Афганистан — Пакистан — Индия (ТАПИ). Возникает особый вопрос, а именно — расклад сил и угрозы. Если придерживаться версии, согласно которой США рассматривают дестабилизацию Центральной Азии как один из способов ослабления влияния Ирана, России и Китая в этом регионе, то нельзя не признать, что за стремительной радикализацией исламистов, активизацией деятельности международных террористических группировок и их эмиссаров, которые привлекают жителей Туркмении для переправки в Афганистан для обучения и последующего участия в боевых действиях, стоят именно американцы. Если под их влиянием боевикам удастся взять под контроль эти месторождения, то будет дестабилизирована ситуация не только в Туркменистане, но и будет нанесен серьезный удар по экономическим интересам стран-потребителей туркменского газа, в первую очередь — Китая. Другими словами изменится „газовый расклад“ и для Запада, и для Востока.

Конечно, в ирано-туркменских отношениях существуют и другие острые проблемы, без обсуждения которых Хасан Рухани и Гурбангулы Бердымухамедов не обошлись. Помимо отмеченной нами растущей напряженности на афганско-туркменской границе существует и слабость силовых структур Туркмении. Это означает, что если вылазки боевиков на афгано-туркменской границе примут больший масштаб, то политически нейтральному Туркменистану придется просить о помощи извне. И не у кого либо, а у соседнего Ирана. Обе страны объединяют наличие протяженной общей границы 992 км, по обе ее стороны проживают родственные народы, которых связывает многовековая историческая, конфессиональная и цивилизационная близость. Правда, проживающие на территории Ирана около полутора миллионов туркмен исповедуют суннизм, что позволяет заинтересованным внешним силам противопоставлять их шиитскому большинству и руководству Ирана. Но от этого, как говорится, никуда не денешься.

Иран и Туркменистан выразили заинтересованность в установлении стабильности и мира в регионе. Для Ирана это важно еще и потому, что через ее территорию идет основной поток наркотиков в Европу — так называемый западный маршрут. На этом направлении иранцы тратят немалые средства, перехватывая примерно 30% наркотиков. Это говорит об эффективности их работы в направлении борьбы с незаконным оборотом наркотиков, превышая результаты деятельности в странах СНГ. Исходя из этого можно сделать вывод о том, что Иран и Туркменистан могут сотрудничать в операциях по пресечению незаконного оборота наркотиков, эффективно работать в области стабилизации обстановки на своих границах, обмениваться оперативной информацией по экстремистской деятельности в регионе и многом другом, так как Иран — эффективный игрок с точки зрения безопасности в регионе. С проблемой противодействия контрабанде наркотиков тесно связаны вопросы усилении работы таможенных служб Ирана и Туркменистана. Это упрощение прохождения грузов через общую границу, осуществление усиленного контроля в пограничных районах двух республик во время праздника Ноуруз, повышение пропускной способности грузовых автомобилей на таможенных постах, увеличение рабочего времени таможенных служб, а также создание совместных ирано-туркменских таможенных постов вдоль границы двух стран».

В установлении стабильности и мира в регионе заинтересован и Афганистан, который сделал свой шаг к Каспию. В канун своего визита в Туркменистан в январе текущего года президент Афганистана Ашраф Гани, выступая в Кабуле перед депутатами нижней палаты парламента сделал важное заявление: «Помощь США и ЕС не решит наши фундаментальные проблемы. Только последовательное экономическое сотрудничество со странами региона может поднять уровень благосостояния населения». Вскоре после этого выступления в парламенте, президент Афганистана сделал первый шаг на обозначенном им пути, и отправился с официальным визитом в Ашхабад, где получил подтверждение того, что Туркменистан по-прежнему привержен содействию народу Афганистана в восстановлении мира и стабильности, в том числе посредством проектов в социально-экономической сфере. «Мы и впредь будем принимать самое непосредственное участие в усилиях международного сообщества на данном направлении», — пообещал президент Туркменистана Гурбангул Бердымухамедов, добавив, что его страна поддерживает исключительно мирный подход к урегулированию ситуации в Афганистане.

На днях в Алматы завершил свою работу Региональный диалог Экономической и социальной комиссии для Азии и Тихого Океана (ЭСКАТО). На повестке дня стояли вопросы расширения сотрудничества стран Центральной Азии с Афганистаном и Россией. В мероприятии приняли участие представители различных международных организаций, включая ООН, делегации от финансовых институтов, главы торгово-промышленных палат стран-участниц, представители бизнеса и научно-исследовательских учреждений. Они обсуждали вопросы, связанные с региональными экономическими проектами, которые могут быть реализованы странами Центральной Азии при участии Афганистана. Думается, что этот финансированный правительством России форум поможет укреплению и без того широких экономических связей между Афганистаном, Туркменистаном и Ираном.

Что же касается России, то, как заявил на днях глава российского МИД Сергей Лаврова во время рабочего визита в Ашхабад, в Москве не скрывают обеспокоенности в связи с положением дел на туркмено-афганской границе, где заметно активизировались талибы, и в прошлом году боевики из Афганистана совершили несколько попыток прорыва на туркменскую территорию. Если в другом граничащем с Афганистаном государстве — Таджикистане, который состоит в ОДКБ, находится российская военная база, то туркменский участок границы республика, сохраняющая нейтралитет от участия в военно-политических блоках, охраняет своими силами. Беспокойство вызывает и растущая угроза со стороны группировки «Исламское государство», чья активность при самом неблагоприятном сценарии может, по мнению экспертов, выйти за пределы ближневосточного региона. Также Сергей Лавров рассказал, что обсудил с Гурбангулы Бердымухамедовым договоренности, которые были достигнуты президентами России и Туркмении, которые встретились в сентябре прошлого года на полях саммита глав государств прикаспийской «пятерки» (Россия, Азербайджан, Казахстан, Туркмения, Иран) в Астрахани. Следующий каспийский саммит состоится в Казахстане в 2016 году. В Москве полагают, что к этому времени удастся, наконец, оформить правовой статус Каспийского моря, переговоры о котором продолжаются уже 18 лет. С готовящимся соглашением, основные параметры которого удалось согласовать в Астрахани, связано несколько спорных моментов. Один из них, принципиальный для Москвы, связан с условиями прокладки трубопровода по дну Каспия, который не подпадает под классическое определение Конвенции ООН по международному морскому праву. В Ашхабаде настаивают, что реализация инфраструктурных проектов в водах Каспийского моря — суверенное право государств, в них участвующих. Москва же постоянно подчеркивает, что любые проекты возможны только с одобрения всех прикаспийских государств. Пока же основными импортерами туркменского газа остаются Китай, Россия и Иран.