Москва, 30 сентября, 2015, 19:02 — ИА Регнум. «России надо разгромить «Исламское Государство» в Сирии и Ираке до того, как его дестабилизирующая сила начнет сказываться на наших непосредственных соседях и на нас самих», — доктор политических наук, директор аналитического центра МГИМО Андрей Казанцев рассказал в интервью корреспонденту ИА REGNUM о причинах и предпосылках создания глобальной антитеррористической коалиции по предложенному Россией сценарию.

worlds.travel
Развалины древней Пальмиры. Сирия.

«После начала российской операции в Сирии резко возрастает риск ударов различных группировок салафитов-моджахедов, не только связанных с так называемым «Иламским Государством» (ИГ, запрещенная в России и ряде других стран террористическая организация), но и с Аль-Каедой, по территории России и ее союзников по ОДКБ, а также и вообще по территории всех постсоветских государств», — считает Андрей Казанцев.

ИА REGNUM: Как повлияет на ситуацию на постсоветском пространстве возможное российское военное присутствие в Сирии?

Российское военное присутствие в Сирии уже не возможный, а свершившийся факт. Причем произошло это, прежде всего, по абсолютно объективным обстоятельствам, а не вследствие каких-то хитрых дипломатических маневров, связанных с Украиной, о которых кое-кто среди экспертов еще продолжает размышлять.

Наше общественное мнение и «политологи» по инерции живут еще в «украинском» периоде российской внешней политики, а мы уже стремительно вступили в совершенно новый период, период предложенной Путиным с трибуны ООН глобальной антитеррористической коалиции, который пока можно условно назвать «сирийским» или «постукраинским».

И экспертам надо еще осознать и продумать логику этого нового периода, что это означает для российской внешней политики в целом, и для ситуации в ряде регионов постсоветского пространства, прежде всего, для Центральной Азии и для Южного Кавказа. Там везде, очевидно, будут существенные изменения, связанные с логикой растущих угроз религиозного экстремизма и логикой предложенной Путиным глобальной антитеррористической коалиции, направленной на борьбу с ним.

Суть новой геополитической ситуации заключается в том, что Россия объективно, просто логикой событий, помимо каких-то своих планов оказалась втянута в глобальную суннитско-шиитскую войну.

Напомню, что основными протагонистами в этой войне выступают с одной стороны Иран, с другой стороны — Саудовская Аравия, к которой примыкают союзные ей аравийские монархии, а также, по ряду вопросов, например, сирийскому, Турция. Среди аравийских монархий, союзных саудовцам, особенно активен Катар.

По некоторым экспертным оценкам, впрочем, это уже близко к «теориям заговоров», одной из причин войны в Сирии был отказ Асада от строительства газопровода из Катара в Европу (понятно, что Асад сделал это для того, чтобы не навредить интересам Москвы как своего стратегического союзника). В ответ катарский эмир стал активно помогать оппозиции, а также были сообщения в прессе, что катарский спецназ воевал в Сирии. Среди «фронтов» этой огромной войны можно назвать, кроме Сирии, Ирак, Йемен, Ливан и Бахрейн (волнения шиитов во время «арабской весны» были там подавлены при помощи войск аравийских монархий).

Первоначально Запад помогал «суннитскому фронту» против Асада не очень дифференцированно, включая в эту помощь и ИГИЛ (позднее стал называться «Исламское государство», ИГ). Причем это делалось под прямым давлением Саудовской Аравии и Турции и больше по инициативе европейцев, чем американцев. Обама же сознательно от этих вопросов отстранился, называя это «лидерством сзади», за что его сейчас широко критикуют в американской консервативной прессе. В немецкой прессе были разоблачения о том, что британская разведка на первом этапе помогала ИГ оружием.

Потом с ИГ все получилось, как с Талибаном в Афганистане, который, как известно, был создан при активном участии пакистанской межведомственной разведки при молчаливом согласии американцев.

После вторжения ИГ в Ирак и после того, как они стали убивать и пытать людей перед телекамерами, Запад отвернулся от них полностью, а арабские страны и Турция вынуждены были официально вступить в одну с Западом коалицию против ИГ. Но при этом ИГ продолжает получать поддержку из исламских фондов арабских государств, а также активно торгует захваченной нефтью, что было бы невозможно без благожелательного отношения ряда арабских соседей.

После вторжения ИГ в Ирак Иран стал де-факто основной силой, которая ИГ противостоит. Иранские «Стражи исламской революции» и добровольцы-шииты спасли Багдад от ИГ, когда разбежалась созданная американцами иракская армия. В то же время в Сирии шиитский (алавитский) режим Асада вообще продолжает существовать лишь благодаря поддержке иранцев и ливанской «Хезболлы».

Россия изначально не могла остаться в стороне от всего этого в силу союзных отношений с правительством Асада. Собственно говоря, небольшая российская военная база в Тартусе существовала очень давно. Но в настоящее время на российской военной базе размещено большое количество авиации, предназначенной для ударов по террористам в Сирии. И 30 сентября, по сообщениям западной прессы, удары уже начались.

Причем здесь все в политике Москвы открыто. И Путин недавно говорил обо всем этом с трибуны ООН. Президент Сирии Башар Асад официально обратился к России с просьбой об оказании военной помощи, и Совет Федерации единогласно одобрил использование Вооруженных сил России за рубежом.

В Багдаде создан российско-иранско-иракско-сирийский координационный центр. Это означает, что, фактически, Россия вступила по сирийскому вопросу (а, частично, и по иракскому, так как Россия помогла шиитскому правительству в Багдаде во время наступления ИГ поставками самолетов даже раньше, чем американцы) в единый фронт с шиитами. Известно также, что в ходе встречи Путина и Обамы Россия и США, фактически, достигли соглашения о координации боевых действий против ИГ, и США после этого заявили официально, что они согласны на какое-то переходное время терпеть присутствие Асада.

Это было явной уступкой России и Ирану. В свою очередь, Саудовская Аравия тут же выразила свое жесткое несогласие с таким российско-американским компромиссом. Глава МИД Саудовской Аравии Адель аль-Джубейр заявил, что президент Сирии Башар Асад должен покинуть свой пост. В противном случае он будет отстранен от власти насильно.

Кстати, интересно, что про негативные последствия поддержки Асада (то есть «шиитского блока»), в виде возможных ударов Аль-Каеды или ИГ по территории России предупредил госсекретарь Керри. Керри сказал, что «это значительно усложняет жизнь самому Путину», так как у него возникнут «проблемы с суннитскими государствами в регионе. А это значит, что он может стать целью для суннитских моджахедов». Так что, возможно, саудовские угрозы куда шире, чем угрозы только Асаду.

Керри выразился очень неуклюже. Ведь против России будут не сунниты (представители традиционного ислама), а группировки салафитов-исламистов, сторонников радикально-обновленческой трактовки ислама (у нас их еще иногда называют «ваххабитами», что не совсем точно). И неофициальные связи этих групп с исламскими фондами из Саудовской Аравии и других нефтедобывающих стран тоже не секрет. Поэтому данную войну России можно трактовать в идейном плане как войну против салафитов и в поддержку сторонников традиционного ислама (не важно, шиитского или суннитского, в конце концов, против ИГ воюют и сунниты, хотя шииты и активнее).

Но в словах Керри есть доля правды. После начала российской операции в Сирии резко возрастает риск ударов различных группировок салафитов-моджахедов, не только связанных с ИГ, но и с Аль-Каедой, по территории России и ее союзников по ОДКБ, а также и вообще по территории всех постсоветских государств. И для этих ударов им не надо даже присылать боевиков. Можно просто использовать сочувствующих, находящихся на территории постсоветских государств.

Давайте теперь вспомним про проблематику возможного возврата террористов, воюющих только за Исламское государство (ИГ) в Сирии и Ираке. Из одной только России их, по недавно озвученным данным ФСБ, 2400 человек. Если взять опубликованный в августе 2015 года в США в Брукингском университете список числа боевиков от разных стран, воюющих в ИГ, то только из постсоветских государств получатся следующие данные: Узбекистан — 500 человек, Туркмения — 360, Киргизия — 350 и т.п.

А если выйти за пределы постсоветского пространства, то из Франции — 1500 человек, из Великобритании и Германии по 700 и т.п. И это только иностранные боевики в ИГ! А они есть еще в разных территориальных подразделениях Аль-Каеды (в Сирии это Ан-Нусра, про которую все забыли, сосредоточившись на ИГ), в рядах различных связанных с Аль-Каедой этнических группировок (северокавказских, узбекских, уйгурских, и т.п.), воюющих в Афганистане, и этот список можно еще продолжать.

И все эти боевики получают вполне приличное финансирование из различных фондов, находящихся на территории нефтедобывающих аравийских монархий. Но еще хуже, что (в том числе, в России и постсоветских странах) есть масса салафитов-скрытых сторонников ИГ. Они просто могут начать совершать теракты у себя дома. Именно такой призыв, обращенный к своим сторонникам, и выпустил недавно ИГ, типа, оставайтесь дома, вам есть там чем нам помочь. У обывателя может возникнуть вопрос, надо ли было России ворошить это осиное гнездо? Конечно, надо. Ведь ИГ давно уже не скрывало свои агрессивные намерения относительно России. И Россия вошла в эту ситуацию тогда, когда стало ясно, что сама по себе она не разрешится.

ИА REGNUM: Какие изменения возможны в Центральной Азии?

Центральная Азия давно уже является фронтом войны против международного терроризма, поэтому взаимосвязь событий на ближневосточном театре войны с ИГ и ситуации в Центральной Азии очевидна.

Именно в Центральной Азии возникла первая глобальная антитеррористическая коалиция, опыт который с трибуны ООН Путин и призвал, по сути, повторить. Причем, и там, как и сейчас в Сирии, Россия и США работали как бы в параллельных форматах, соответственно, по северную и южную сторону афганской границы, хотя и координировали свою деятельность.

Вспомним про американское вторжение в Афганистан в ответ на теракты 9/11, а также про проблемы постсоветской Центральной Азии, которые, в том числе и напрямую, решала Россия: Баткенскую войну в Киргизии, борьбу с вторжениями боевиков с афганской территории в Таджикистан во время гражданской войны в этой стране, а затем и мирное завершение войны при активных посреднических усилиях России.

К этому можно прибавить и проблемы Узбекистана (теракты ИДУ в Ташкенте, мятеж «Акромии» в Андижане), и т.п. В новой геополитической ситуации все эти застарелые проблемы неизбежно обострятся как по различным международным, так и внутренним причинам.

Проведенные недавно ОДКБ учения в Таджикистане, близко к афганской границе, показали, что российские силовые структуры вполне к этим проблемам подготовлены. О них слабо осведомлено только российское общественное и «экспертное» мнение, все еще живущее в прошедшем «украинском периоде» нашей внешней политики. Увы, «афганский фронт» для американцев оказался провальным. Они постепенно уходят, так и не добившись успеха, а ситуация в Афганистане становится все хуже.

Это одна из причин, почему России надо разгромить ИГ в Сирии и Ираке до того, как его дестабилизирующая сила начнет сказываться на наших непосредственных соседях и на нас самих. Стабилизации в Афганистане не происходит, режим в Кабуле сильно ослаблен разногласиями между пуштунами и национальными меньшинствами (прежде всего таджиками). Боеспособность афганской армии без американцев низка, боевой дух ее очень низок. В принципе, вполне может повториться история с созданной американцами армией Ирака, недавно разбежавшейся перед боевиками «Исламского государства», а до этого с армией Южного Вьетнама, которая разбежалась перед северовьетнамцами после ухода американцев.

Теперь основную роль в стабилизации Афганистана будут играть региональные государства: Китай, Россия, Пакистан, Индия, Иран. Хуже всего то, что ситуация очень плоха именно на северных границах Афганистана, которые выходят на постсоветские государства. Наиболее тревожная ситуация сложилась в двух постсоветских странах: Таджикистане и Туркмении. На днях оппозиционные группировки, где кроме талибов большую роль играют этнические отряды, связанные с Аль-Каедой, вроде ИДУ, окончательно захватили Кундуз. Это провинция, соединяющая Центральный и Северный Афганистан и граничащая с Таджикистаном. Еще более сложная ситуация сложилась на туркменско-афганской границе. Там закрепились группировки, связанные с ИГ.

Это особенно опасно в нынешней геополитической ситуации. Причем среди экспертов есть версия, что приход ИГ в приграничные с Туркменией районы профинансировал тот же самый источник, что и в случае Сирии (речь идет опять о Катаре). В этом случае целью было избежать построения газопровода ТАПИ, который бы составил конкуренцию катарскому сжиженному газу… В принципе, это версия опять из серии теории заговоров.

Важно же то, что если Таджикистан есть кому защитить, там расположена российская военная база, а страна входит в ОДКБ, то Туркмению — некому. Это официально нейтральная страна.

ИА REGNUM: Возможен ли такой сценарий, при котором ИГ хлынет в ЦА?

Владимир Жириновский недавно пустил мем: «Новое монголо-татарское нашествие ИГ через Центральную Азию в Россию». Это легко запоминается, но это, конечно, из области чистой фантастики. Ни у ИГ, ни даже у «Талибана» нет никаких военных возможностей для организации полномасштабного военного вторжения не только в Россию, но даже и в постсоветские страны Центральной Азии.

А вот что вполне реально — это вторжения небольших групп боевиков. Причем, при той слабости, которая характеризует силовые структуры многих центральноазиатских государств, этого будет вполне достаточно для полномасштабной дестабилизации.

Ведь нужно было совсем немного боевиков ИДУ, чтобы вызвать «Баткенскую войну» в Киргизии, в которую пришлось включиться России, ее союзникам по ОДКБ и Узбекистану. Такое может вполне повториться, и еще не один раз.

Ключевая же проблема — это не внешние вторжения, а внутренняя дестабилизация ситуации в ряде центральноазиатских государств. Киргизия — традиционно страна с высокими внутренними рисками в связи с двумя прошедшими революциями, но сейчас наиболее актуальной стала ситуация в Таджикистане.

После запрета умеренно-исламистской Партии исламского возрождения Таджикистана фактически произошел отказ от принципов Московского соглашения, которое завершило в свое время гражданскую войну в этой стране. Теперь людям с исламистскими убеждениями идти больше некуда, только в подполье. А тут как раз и геополитическая ситуация сложилась самая сложная.

Так что внешние силы, которые помогут исламистскому подполью, легко найдутся. В новой геополитической ситуации, связанной с активизацией борьбы с терроризмом и ответными атаками террористических группировок, резко повышается возможность того, что ситуация в Центральной Азии рухнет по сценарию, сходному с Афганистаном или Сирией, то есть что там возникнут «несостоявшиеся государства», не контролирующие свою территорию. Международные террористы, теснимые в Сирии и Ираке, будут искать «слабые места». И Центральная Азия, конечно, — наиболее очевидный кандидат.

Кроме всех вышеперечисленных проблем там же много чего есть дополнительного, что делает регион «слабыми местом» для атак международных террористов: приграничные конфликты, а также водно-энергетические конфликты между вышележащими и нижележащими по течению рек странами; сети наркоторговцев, доходы которых могут использоваться и для финансирования терроризма; «Новая Большая игра», которая вызывает конфликт великих держав и которой могут воспользоваться в своих интересах террористы, как уже не раз бывало в истории.

В общем, полный пакет проблем. И решать их надо России, возможно, во взаимодействии с Китаем и другими международными партнерами, в духе предложенной Путиным «глобальной антитеррористической коалиции».