Минск, 22 октября, 2015, 17:36 — ИА Регнум. В обоих случаях у действующего президента не было сравнимых по силе конкурентов, и результат волеизъявления граждан было несложно предугадать. Тем не менее в обеих странах были достигнуты весьма высокие показатели явки избирателей — 95,21% в Казахстане и 86,75% в Белоруссии.

Никита Шалаев ИА REGNUM
График 1

Чтобы говорить о «сравнимости» более объективно, можно применить коэффициент эффективного числа партий — он учитывает не только формальное число партий, но и соотношение сил между ними (выраженное через места в парламенте или же через количество поданных в их пользу голосов на выборах). Конечно, в нашем случае речь пойдёт об эффективном числе кандидатов в президенты, а опираться мы будем на число полученных голосов, но в остальном эта процедура сработает по той же логике. Итак, эффективное число кандидатов в 2015 году составит 1,046 для Казахстана и 1,232 для Белоруссии (1,399, если учитывать «против всех» как ещё одного кандидата). Для сравнения можно привести аналогичную метрику, полученную на материале других стран, где последние президентские выборы завершились в первом же туре. Так, в 2013 году в Армении эффективное число кандидатов составило 2,085; в Грузии — 2,250. На выборах президента России в 2012-м — 2,191. Очевидно, с точки зрения соотношения электоральной поддержки кандидатов Казахстан и Белоруссия стоят особняком, но похожи между собой.

Однако интересные различия обнаруживаются при анализе явки избирателей в хронологическом разрезе. Рассмотрим, как увеличивалась явка на выборах президентов в 2015 году — поскольку собственно величина явки всегда только растёт и особенного интереса не представляет, мы обратимся к приросту явки, то есть количеству избирателей, пришедших на участки для голосования в течение контрольного интервала. Это число может как увеличиваться (когда на участки приходит основная масса граждан), так и уменьшаться.

Для Казахстана картина выглядит достаточно прямолинейно (график 1): в областях страны пик прироста явки приходится на первую половину дня — 10−12 часов или 12−14 часов. Исключением являются столица государства, город Астана, и крупнейший город страны — Алма-Ата. В дальнейшем они для краткости будут называться «мегаполисами». Там избиратели ведут себя более «расслаблено» и в основном приходят на избирательные участки несколько позже, во второй половине дня — после полудня и примерно до четырёх часов. Для явки в целом по стране тенденция совпадает с «областной» — пик около полудня и далее только спад.

В Белоруссии же наблюдается несколько иная картина (график 2): в то время как общая тенденция в поведении избирателей напоминает Казахстан (пик явки после полудня), Минск — крупнейший город и столица государства — показывает тенденции, которые в Казахстане были присущи областям, и точно воспроизводит общую тенденцию для Белоруссии в целом, при том, что в Казахстане поведение мегаполисов заметно отличалось от общего по стране. В то же время Могилёвская область (и в меньшей степени — Брестская) показывает схему, присущую мегаполисам Казахстана. Кроме того, в Белоруссии проводилось досрочное голосование, в котором приняли участие более 36% граждан. Если обратиться к изменению явки на досрочном голосовании (график 3), то можно заметить, в Гомельской, Брестской и Могилёвской областях пик пришёлся на пятницу — что неудивительно, учитывая, что для значительного числа граждан причиной проголосовать досрочно может быть желание освободить выходные для поездки на дачу или иных видов отдыха за городом; эту же тенденцию подтверждает и явка по стране в целом — за исключением Минска, где избиратели показали самую низкую активность в этот период. Что вызывает удивление, так это то, что в трёх оставшихся областях — Витебской, Гродненской и Минской — досрочное голосование в субботу привлекло даже чуть больше граждан, чем в пятницу. Остаётся непонятным, чем досрочное голосование в субботу для жителей этих регионов оказалось привлекательнее голосования «вовремя» в следующий выходной день.

Наконец, можно отметить, что в регионах-лидерах по приросту досрочной явки за день до выходных пик явки был сдвинут на более поздние часы и в сам день голосования. Можно предположить, что кроме стратегии «освободить выходные, проголосовав досрочно», избиратели могли использовать и стратегию «вернуться домой раньше обычного и проголосовать во второй половине дня». В то же время в трёх областях, где жители активно голосовали досрочно в субботу, в воскресенье поток избирателей достиг максимума около полудня и далее резко пошёл на спад. Подобное стремление проголосовать пораньше в день выборов находится, по-видимому, в некотором противоречии со стремлением проголосовать как можно позже в ходе досрочного голосования.

Получается, что при поверхностном сходстве выборов президентов Казахстана и Белоруссии в поведении избирателей на этих выборах просматриваются существенные различия: если в Казахстане отчётливо выделяются два шаблона поведения — избиратели областей, приходящие на голосование «как по стране в целом», и избиратели «мегаполисов», приходящие на выборы постоянным потоком во второй половине дня, то в Белоруссии разделение проходит по географическому признаку. Жители трёх южных областей страны образуют «пояс», показывающий «особые» тенденции (спад досрочной явки в субботу, длительный «пик» прироста явки в день голосования), в то время как избиратели трёх северных областей воспроизводят «общегосударственную» тенденцию, а жители столицы им вторят, пусть и показывая более низкие значения явки в целом (что, впрочем, как раз является общим моментом для обеих стран — в «мегаполисах» Казахстана явка тоже ниже, чем в прочих регионах). Если не учитывать столицу, то население Белоруссии по типу своего электорального поведения делится, таким образом, практически пополам, в то время как электорат областей Казахстана можно считать однородным.