Прошедшие в Польше "превыборы" кандидатов в президенты внутри партии "Гражданская платформа" - это, несомненно, большое завоевание польской демократии и конкретно польской партийной системы. Вообще, современная Польша - одна из стран, в которой все эти политические механизмы действительно работают. Наверняка впоследствии такие превыборы (думаю, это польское слово более подходит нашему славянскому языку, чем английское "праймериз") станут организовывать и другие партии, и они превратятся в часть польской политической традиции. Тем более что техническая сторона дела, а именно эксперимент с голосованием членов партии по почте и по Интернету, удался.

Прошедшие превыборы тем более важны, что фактически на них определялся будущий президент Польши: по соцопросам, за кандидата от "Гражданской платформы" собирается голосовать примерно каждый третий поляк, а за кандидата от "Права и Справедливости" - максимум каждый четвёртый. До сих пор не вполне ясно, почему лидер партии Дональд Туск в январе этого года отказался от участия в предстоящих выборах, но то, что его партия смогла выдвинуть двух альтернативных кандидатов, каждый из которых вполне способен победить на выборах, показывает её силу и устойчивость. Это очень важный результат: ведь ещё пять лет назад большинство поляков не видело принципиальной разницы между этими двумя партиями (ГП и ПиС), считая их разными модификациями одного политического лагеря (пост-Солидарности), противостоящего левым силам. Тогда же очень многие были удивлены неспособностью двух партий сформировать коалиционное правительство. Но за прошедшие годы размежевание между ними приобрело глубокий идеологический и социальный характер, который обещает сохранить свою актуальность на долгие годы вперёд.

Привлёкшие внимание всей страны предвыборные дебаты министра иностранных дел Радослава Сикорского и спикера Сейма Бронислава Коморовского, проходившие в новом здании библиотеки Варшавского университета, можно считать образцовыми для такого рода мероприятий. Однако победитель этой предвыборной гонки был с довольно большой степенью вероятности известен заранее: шансы изначально были гораздо выше у Коморовского. Главный недостаток Сикорского был в том, что он довольно недавно перешёл в эту партию из "Права и Справедливости" и до сих пор считается не вполне своим. Одновременно он оказался самой неприемлемой фигурой для своих бывших однопартийцев: можно сказать, что ПиС, да и лично Лех Качиньски, развернули настоящую борьбу против его победы на превыборах оппонирующей партии. И это важный аргумент в пользу Коморовского для всей политической системы Польши: новый президент должен быть приемлемым для всех основных сил. Так, Коморовски будет сравнительно более удобным для всего пост-солидарностного лагеря президентом. А Сикорскому весьма помешали и его британо-американские связи. Этот выпускник Оксфорда, работавший в 1980-х годах корреспондентом англоязычных СМИ в различных горячих точках, и имеющий жену-американку еврейского происхождения, многими поляками осознаётся как не вполне "свой". Традиционный польский антисемитизм здесь, несомненно, сыграл определённую роль, но, кажется, даже не главную. В последние годы поляки довольно сильно разочаровались в Америке, и вот это разочарование заметно ударило по рейтингу так связанного с нею Сикорского. Кроме того, ему в вину теперь ставятся неудачи в польской восточной политике: новое напряжение в отношениях с Минском (из-за нелегального Союза поляков Беларуси) поставило под вопрос полноценную реализацию программы "Восточное партнёрство", разработку и проведение которой Сикорски считает своим важнейшим достижением на посту министра иностранных дел. Его проигрыш Коморовскому оказался очень значительным, и всё же не стоит забывать, что, окажись именно он кандидатом на пост президента от "Гражданской платформы", то скорее всего, он выиграл бы выборы у любого своего оппонента.

Выигравший превыборы Коморовски теперь самый вероятный будущий президент Польши. И если сравнивать его с Сикорским, то его победа - для России не лучший вариант. Как ни странно, но в актуальных для нас областях взгляды Сикорского гораздо дальше от позиций Качиньских, чем взгляды Коморовского. Кстати, это проявилось и на этих превыборах - электорат Сикорского более либеральный и территориально более западный, а, значит, менее отягощённый комплексами польского присутствия "на Востоке". Восточная политика Сикорского - это ориентация на работу в рамках евро-атлантических структур (и "Восточное партнёрство" - действительно первая значимая программа Польши в этом контексте), а, соответственно, она предполагает более мягкие отношения с Россией - такие, какие не противопоставляли бы Польшу Западной Европе и США при Бараке Обаме. Это политика, не лишённая всех основных свойств идеологической "польскости", но на общем фоне польских правых её можно было бы назвать наиболее прагматичной.

А восточная политика Коморовского - это в первую очередь "историческая политика", максимальная актуализация идей польского мессианизма, "цивилизаторской миссии на Востоке". Для Коморовского принципиальную значимость имеет лидерство Польши на Западе в деле формирования общей евроатлантической политики в отношении постсоветского пространства. Для такого лидерства Польша должна быть более самостоятельной и, если угодно, более дерзкой. При президенте Коморовском польский голос на предмет отношений с Россией будет звучать на Западе более жёстко и определённо. В отличие от политики Качиньского это будет более гибкая позиция, избегающая опасностей польской самоизоляции; и направлена она будет в несколько большей степени на взаимодействие с Европой, чем с Америкой. Но, тем не менее, идеологические основания и решимость проводить, выражаясь его словами, "наиболее амбициозную польскую восточную политику" - у Коморовского весьма близки к общей стратегии ПиСа.

Вряд ли отношения России и Польши при президенте Коморовском (если, конечно, он будет избран таковым) будут столь плохи, как при Л. Качиньском. Столь открытого противостояния и дипломатической грубости будет, по крайней мере, гораздо меньше, что обязательно скажется на общем фоне наших взаимоотношений. Но и ожидать более спокойной и конструктивной политики Варшавы в отношении России вряд ли стоит.