Понтификату папы Римского Франциска исполняется три года. Во многом кардинал Хорхе Мария Бергольо стал первым. Он первый иезуит, получивший перстень епископа Рима. И с выбранного им имени начинается отсчет тех пап, которые в будущем захотят продолжить «династию» Францисков. Но это технические детали, ведь мир удивил понтифик другим. Франциск сконцентрировал на себе переход из количества в качество процесса, запущенного Вторым Ватиканским собором, на котором Католическая церковь объявила о желании продемонстрировать свое понимание развития мира и адекватно отразить его в своем учении.

L’Osservatore Romano / EPA
Аргентинский папа возвращает Церкви ее исходный замысел

Аргентинский папа, на наш взгляд, сегодня максимально возвращает Церкви ее исходный замысел. Если мы вспомним Евангелие, слова Господа, послания апостолов, растолковывающих те или иные нюансы церковного строительства, то вывод напрашивается один: Церковь вовсе не о том, как правильно поклоняться Богу. Церковь — это о том, каким является Бог на самом деле, чего Он хочет от человека и как человек и человечество должны выстраивать социальное устройство общества и повседневную жизнь на основе преподанных заповедей. То, что позже стало краеугольным камнем большинства конфессий — порядок церковного календаря, расписание и форма службы, наконец, сама евхаристия, облеченная в форму литургии — в изначальные времена привлекало внимание, кажется, разве что апостола Павла, который и сам не уделял этому много места в своих посланиях, сделав два-три замечания на сей счет. Но потом второстепенные вопросы затмили главный вопрос устроения повседневной жизни христиан по заповедям. Нельзя сказать, чтобы епископат и богословы совсем не занимались дискуссиями на актуальные социальные темы, однако предлагаемые ими решения зачастую не выходили за пределы общественной и государственной этики и морали той эпохи, на момент которой шел спор. То есть, исторических перемененных.

Папа Франциск напомнил, что Церковь опирается на исторические постоянные, из чего и выстраивалась политика его понтификата. Если государство исходит из опоры на отдельного налогоплательщика, а дальше — партии, движения, организации и прочие такого рода объединения по интересам, то для Церкви базовой структурой является семья как социальная единица, и в качестве укрупненного объекта — община. Собственно, с этим связаны долгие баталии, которые во время понтификата Франциска можно было наблюдать, в частности, на Синоде по вопросам семьи и брака. С одной стороны, Церковь стоит на позиции, что понятие о семье как союзе одного мужчины и одной женщины уже было однажды сформулировано Господом и не подлежит ревизии. С другой стороны, современный мир дает примеры новых форм человеческого общежития, что требует исследования и квалификации, насколько они противоречат или не противоречат заповедям, могут ли быть интегрированы в христианское общество или нет. Пока что Святой престол и папа только готовятся вынести суждение по данным вопросам, и для Франциска это серьезный вызов в силу институциональной инерции и консерватизма церковного мышления, оперирующего категориями исторических постоянных.

Но понтифик не только епископ Рима. Он представляет интересы 1,3 млрд католиков по всему миру. Ватикан имеет свое мнение и реагирует по большинству актуальных социальных, экономических и политических проблем. Лозунгом понтификата Франциска стало его высказывание о «выстраивании мостов и сломе стен». Иногда это выражалось в символических жестах, как во время посещения папой Святой земли, когда он в Вифлееме скорбно застыл в оглушительной тишине напротив бетонной «стены позора», разделяющей палестинцев и евреев. А конкретным воплощением — восстановление дипломатического общения между США и Кубой за более чем последние 50 лет. На пресс-конференции в Вашингтоне американский президент Барак Обама тогда заявил, что он хочет «поблагодарить папу Франциска, чей моральный пример показывает нам важность создания мира, каким он должен быть, а не просто принимать мир, как он есть». Формула «мосты вместо стен» стала лейтмотивом всех выступлений и посланий Франциска в отношении беженцев и мигрантов. Напомним, что в первый свой выезд за пределы Рима, это был июль 2013 года, папа направился на итальянский остров Лампедуза, где почтил память мигрантов, погибших на пути в Евросоюз, и встретился с находящимися на острове беженцами. Правда, сегодня позиция понтифика по этому вопросу на фоне миграционного наплыва в ЕС и избирательной кампании по выборам президента США становится «яблоком раздора» и для политиков, и (пусть в редких случаях) даже для самих католических епископов некоторых стран.

Еще одни мосты, уже в церковном мире, Франциск навел во время встречи с московским патриархом Кириллом в феврале этого года в Гаване. Сретенский диалог двух предстоятелей продемонстрировал возможность новой формы общения, которая качественно отличается от начатого в XX веке процесса экуменизма. В сторону были оставлены догматические расхождения и негатив прошлого во имя реализации Католической и Русской православной церквями общего видения по важнейшим политическим и социальным проблемам, имеющим сейчас значение для всего мира. Если есть формат «большой семерки» и «большой двадцатки», которым пользуются государства для встреч и поиска максимально возможного единства по тем или иным вопросам, почему бы не появиться нечто подобному и на уровне Церквей? Саммиты лидеров мировых держав не приводят к аншлюсам. Согласованное суждение о том, что «метод «униатизма» прежних веков, предполагающий приведение одной общины в единство с другой путем ее отрыва от своей Церкви, не является путем к восстановлению единства», показывает в свою очередь равноправный характер Сретенского диалога. В случае с Франциском и Кириллом, очевидно, от них обоих будет во многом зависеть, расширится ли их «двойка» за счет других христианских конфессий и, вполне возможно, мусульманского мира, чтобы стать аналогом светской G7 или G20.

Такой диалог нужен сегодня больше всего Ближнему Востоку. Святой престол и папы Римские, начиная с Иоанна-Павла II, предупреждали инициаторов геополитического передела региона, к чему все это может привести. Если существующий баланс обеспечивает мирное сосуществование, то вряд ли стоит что-то менять. Означает ли это, что Ватикан является защитником «империалистической» нарезки государств по лекалам Лондона и Парижа, проявившего себя в соглашении Сайкса-Пико от 1916 года? Это будет несправедливым суждением. Древние христианские общины нуждаются в четком понимании, какое будущее им предстоит. Пока, как можно судить по реакции глав ближневосточных Церквей, они надеются на возвращение на родину, в места проживания вынужденных переселенцев из сопредельных с воюющими стран и Европы. Епископы просят своих единоверцев-беженцев не перенимать европейские привычки и традиции, надеясь, видимо, на относительно скорое окончание войны. Но оно будет возможно лишь тогда, когда мировые державы и региональные силы нарисуют и утвердят новую карту Ближнего Востока. Важнейшей целью Святого престола здесь является активное участие в процессе принятия решений, если не напрямую, то опосредовано, через своего «представителя» из числа мировых держав, чтобы интересы местных христианских общин были учтены в полной мере. Придется ли папе Франциску завершать эту работу или уже другому папе, безусловно, зависит не от Ватикана.

Сколько лет впереди еще у понтифика — знает Бог, но жизни спокойной у него с учетом сложности и опасности современных вызовов, скорее всего, не будет. Это понимает и сам Франциск, предупреждая мировое сообщество, что все мы стоим на грани перерастания «третьей мировой войны по частям» в нечто худшее. Со своей стороны, хочется пожелать папе, чтобы на его плечи все-таки не взвалилась ноша, как у Бенедикта XV и Пия XII.