Покушение на президента Ингушетии Юнус-бека Евкурова - печальный повод поговорить о первых месяцах его президентства, о том, что именно изменилось в республике за это время. Самое очевидно изменение касалось, конечно, самой "стилистики" власти: новый глава сильно отличается от своего предшественника биографией, манерой говорить и держаться. Однако если бы этими отличиями дело и ограничилось - возможно, Евкуров и не стал бы мишенью покушения.

Его наиболее заметными шагами, в чем-то изменившими течение жизни региона, были, на мой взгляд, следующие.

Первое. Обретение внятной (очевидно, согласованной с Кремлем) линии руководства Ингушетии в проблеме Пригородного района. Ее можно сформулировать как "дома в обмен на земли": Ингушетия теперь настаивает на возвращении вынужденных переселенцев, покинувших свои дома во время конфликта октября-ноября 1992 года, именно в те села Пригородного района, где они жили до конфликта. Не признается более практика "закрытых сел", а также строительства в Пригородном новых поселков для переселенцев. Зато руководство Ингушетии внятно отказывается от претензий на возвращение района (входившего в состав Чечено-Ингушетии до депортации ингушей в феврале 1944 года), не требует там какого-то особого режима управления.

Второе. Возвращение в политику ряда опальных фигур. Например, представителем Ингушетии в Северной Осетии (эта должность важна как раз в связи с урегулированием в Пригородном районе) стал экс-депутат Госдумы Мухарбек Аушев, жестко конфликтовавший с предыдущим президентом Муратом Зязиковым в последний период его правления. Введены в правительство некоторые члены команды "позднего" Руслана Аушева, работавшие с ним в 2000-2002 гг., а в администрацию - друзья и единомышленники известного ингушского оппозиционера Магомеда Евлоева (это разделило ингушскую оппозицию на "непримиримых" и готовых на диалог с новой властью).

Третье. Пока не очень радикальные, и все же заметные попытки нарушить кадровый заповедник в силовых структурах Ингушетии. Примечателен сам факт назначения на пост министра внутренних дел ингуша, работавшего в правоохранительных органах Западной Сибири (похожие схемы призвания "единокровных варягов" обсуждаются сейчас и в Дагестане).

Четвертое. Президент дал понять, что не готов до бесконечности "замораживать" ситуацию с полуработающими республиканскими ГУПами, в том числе топливными. Там в ближайшее время ожидаются сокращения персонала.

Пятое. Евкуров активно вмешался в происходящее вокруг уголовного преследования обвиняемых в нападении на Назрань в июне 2004 года. Суд над ними затягивался по большому стечению обстоятельств - от отсутствия в Ингушетии нормального СИЗО до запутанной ситуации с допустимостью участия присяжных в этом процессе. Евкуров встречался с родственниками осужденных, обещал контролировать ситуацию. Этим, кстати, мог навлечь на себя недовольство многих: ведь к участникам того нападения значительная доля населения Ингушетии не испытывает, мягко говоря, больших симпатий. Однако дальнейшее "зависание" судебного процесса тоже накаляло ситуацию.

Любое из этих дел можно считать небольшим на фоне проблем, стоящих перед Ингушетией. Однако любое из них трудно было представить при прошлом президенте. А вот мишенью для покушений стали президенты как предыдущий, так и нынешний.