Ездил по делам в центральный город губернии. На площади Павелецкого вокзала наблюдал битву за жизнь. Красавица сражалась с чудовищем. Чудовище было так себе — здоровый, но довольно рыхлый парень, рыжий, с круглым, розовым лицом и нос тамбовский, картошечный. А вот красавица соответствовала. Лицом, фигурой, юбкой колоколом и сапожками до щиколотки, назло снегу по колено. К. и Ч. было лет тридцать пять, на двоих, не больше. Бурное выяснение отношений настигло их у спуска в подземный переход, на самой верхней ступеньке.

Иван Шилов ИА Регнум

Он держал ее в объятиях, как обручи обжимают бочку, тем самым практически лишая ее средств маневрирования. Но и себя оставляя без защиты — лицо и грудь открыты. Стиснутой барышне оставалось только одно ударное направление. И она использовала его как могла и как умела — согнутыми в локтях руками и кулачками изо всех сил и куда попало лупила чудовище, и по чудовищной морде с картофельным носом и по чудовищным грудным площадям.

Конструкция грозилась рухнуть в темное чрево подземки, как в бездну, окажись чудовище менее устойчивым.

Но чудовище выдержало.

Людская река текла мимо, густо и равнодушно. Кажется, только я и остановился посмотреть на сражение, не в силах оторваться от красоты происходящего. Вечерняя Москва, желтые фонари, трамваи как кометы на рельсах, пелена снега, крадущего городские улицы, и кульминация — маленькая история про любовь по ролям внутри снежного плена.

Лицо у парня было правильным. Виноватым и невозмутимым. Довольным и… влюбленным.

Когда твоя девушка приходит в неистовство и лупит в тебя из пушки, это значит, что ты виноват — прекрасная мужская роль. Любовь вышла из себя. Любовь ранена. Любовь бросилась на тебя с кулаками — значит, ты виноват, накосячил, ляпнул что-то сдуру, промолчал невпопад, не заметил чего-нить, важное мимо ушей пропустил и достоин получить по наглой рыжей морде. Но вся эта катавасия и значит не только лишь одно — твоя любовь в твоих руках. Ты держишь жар-птицу в рукавице, а то, что морда горит, и не страшно. Морде положено гореть. Просто не дай глупой обиде выйти из берегов. Удержи водопад. Только любовь делает человека невозмутимым, радостным и устойчивым, чтобы не дать рухнуть в пропасть.

За те три минуты, что я нагло стоял и пялился, барышня растратила боевой пыл и картинно упала лицом в куртку рыжего, закрыв лицо ладошками и там, возможно, плакала о чем-то невообразимо горьком. Любовь — горькое чудо. Не я придумал, это народная мудрость. Народ же, носитель мудрости, так и тек дальше по своим делам, рассыпаясь по переулкам, трамбуясь в трамваи, не замечая чудес.

Я медленно поднимался по ступенькам наверх, а парень целовал макушку девушки. Как должно быть ошеломительно пахли ее волосы в тот момент.